— Пока все идет по плану, — сообщил Коркханн.
— А почему бы и нет? — отозвался Гордон. — Жертва сама спешит в капкан. Зачем же убивать ее по дороге?
— Но для Нарат Тейна, без сомнения, будет довольно трудно отделаться от нас и на своей планете таким образом, чтобы избежать впоследствии тяжких обвинений и общественного негодования.
— Вы сказали: «трудно». И действительно в это верите?
Коркханн покачал головой:
— Нет. Я знаю Нарат Тейна и его подданных. Расправа с незваными гостями на самом деле не составит для них особых проблем.
Они помолчали, после чего Гордон попросил:
— А вы не могли бы мне все объяснить более конкретно?
Они прошли в командный отсек, где Коркханн включил стереокарту, на которой маленькие Солнца королевства Фомальгаут сверкали яркими искрами в космической тьме.
— Вдоль юго-западной границы королевства простирается обширная территория с необитаемыми мирами, но там имеются и солнечные системы, где жизнь возможна, как, например, на Крене, моей родной планете. Все обитатели заселенных, но разобщенных миров — негуманоиды. — Он указал пальцем-когтем на одну из звезд, выделявшуюся на темном фоне своим красновато-желтым цветом: — Это Маралл, и на Тейне, планете этой системы, находится резиденция принца Нарата.
Гордон усмехнулся:
— Странное место облюбовал наследник трона.
— До недавнего времени он был лишь шестым среди претендентов. Родился же он на Тейне, и страсть к интригам у него в крови. Его отца после очередного заговора отправили в ссылку за несколько лет до рождения Лианны.
— А почему у негуманоидов он более популярен, чем Лианна?
— Он провел среди них всю свою жизнь. Он думает, как они, склонен поступать, как они, и, вероятно, он им даже ближе, чем я. Негуманоиды разнолики, Гордон, как разнообразны эволюционные процессы в звездных системах, откуда они вышли. Иные необычны и внешне безобразны до такой степени, что общения с ними избегают не только люди, но и другие негуманоиды. Нарат же одинаково благоволит ко всем. Это странный человек и, по-моему, не слишком уравновешенный, с непредсказуемыми поступками и реакциями. — Встопорщенные перья Коркханна выдали его волнение. — Лучше бы Лианна послушалась вас, и к черту протокол! Но она отчаянно смела и не пугается в ситуациях, в каких обычных людей охватывает страх. В этом она похожа на своего отца, не отступавшего перед опасностями. Ее кузен пробудил в ней гнев, и она полна решимости положить конец его наглости и вероломству.
Гордон покачал головой:
— Боюсь, она терпела его слишком долго.
— Так или иначе, но теперь уже поздно поворачивать назад, — резюмировал Коркханн.
Пока красноватая звезда все увеличивалась на экранах, мерцающая точка превращалась в ослепительный диск. Лианна избегала любой возможности остаться с Гордоном с глазу на глаз. Лишь изредка он ловил ее отстраненный и, казалось, сосредоточенный на чем-то взгляд. Во всем остальном ее отношение к нему оставалось корректным, благожелательным и внешне даже теплым. Но он понимал, какая пропасть их разделяет. И не спешил ее преодолеть.
Крейсер — после плавного торможения — произвел посадку на Тейне, второй из пяти планет системы Маралл.
Тейн.
Владения Нарата. Его мир.
Пыль осела, удушающая жара спала. Лианна, Горн Горва и Коркханн образовали полукруг перед телескопическими видоискателями, которые обшаривали ближайшие окрестности. В нескольких шагах от этой троицы маялся Гордон, пытаясь собраться с мыслями и взять себя в руки.
— Они получили наше послание? — спросила Лианна.
— Без сомнения, Ваше Высочество. Они подтвердили прием.
— Верю вам, капитан. Но… не кажется ли подозрительным…
Даже Гордон многое находил странным. Космодром, где они совершили посадку, представлял собой не слишком-то обширную и плохо оборудованную площадку, которой, судя по всему, редко пользовались. Виднелись несколько пустующих, наглухо закрытых строений, обветшавшие ангары, а за всем этим — унылый пейзаж: опаленная земля с редкими жалкими деревьями цвета спелой пшеницы и причудливых форм. Падавший на землю золотистый свет в тени переходил в оранжевый. Ветерок, которого прибывшие пока не ощущали, колебал макушки деревьев. Только это шевеление и оживляло пейзаж, угнетавший своей недвижностью, пустынностью и безлюдьем.
Принцессу и ее спутников никто не встречал.
Выражение лица Лианны было напряженным, но тон — бодрый и неунывающий: