— Нет проблем.
— Прекрасно. Мисс Финлей запишет дни посещений. А вот номер моего личного телефона. — Он протянул Гордону свою визитную карточку. — Если это когда-нибудь повторится, звоните мне тотчас же, в любое время!
Он горячо пожал руку Гордону.
Несколько минут спустя Джон уже оказался на улице под мелким и частым дождем. Он был полон отчаяния. Утешало только то, что Кеог поверил ему и разговор с ним вселял надежду: общими усилиями им удастся расставить все точки над «i». Это было совершенно необходимо для Гордона, как целительная операция, только… без анестезии.
После ухода Гордона Кеог, пока все было свежо в памяти, продиктовал на магнитофон все, о чем ему поведал пациент. Этот случай казался ему уникальным и достойным специального исследования.
Два раза в неделю Гордон приходил к доктору Кеогу, отвечал на его вопросы, описывал в деталях свои видения и под умелым, чутким руководством врача начал относиться к ним более трезво. Мало-помалу он и сам начал разбираться в побудительных причинах и тайных пружинах, которые управляли его сознанием. Скучная работа, в которой он не мог сполна себя выразить, а также подспудная мечта о славе и могуществе и неприятие этого холодного и жестокого мира каким-то хитроумным способом обкрадывали, унижали Гордона, и тому хотелось покарать своего палача, подавлявшую его обыденность. И недаром Кеога так удивлял, если не сказать — поражал самозабвенный рассказ Гордона о Разрушителе пространства, оружии непостижимой мощности, которым воспользовался Гордон в Великой битве против Лиги Темных Миров.
— Вы аннигилировали часть пространства? — Кеог покачал головой. — Широко же вы замахнулись! В космических, так сказать, масштабах. К счастью, вы самоутверждаетесь с таким размахом всего лишь в ваших видениях.
Постоянное присутствие Лианны в видениях объяснить было легче всего. Она являлась воплощением недостижимой мечты, и, вообразив ее и их отношения, он таким образом как бы освобождался от необходимости добиваться любви девушек, которые были рядом. Кеог предположил, что Джон скорее всего боится женщин. Гордон же считал, что они его просто утомляют, но так как доктор Кеог хотел проникнуть в его подсознание глубже, он принял это предположение, не прекословя.
В общем доктор Кеог убежденно считал, что рассказы пациента — всего лишь плод болезненно-воспаленного воображения. Гордон и сам склонен был с ним согласиться под его же нажимом и влиянием. Но в минуты каких-то вспышек сознания он вдруг обостренно понимал, безотчетно чувствовал, а то и не сомневался, что рассказывает врачу о том, что было — было! — в действительности: так при блеске молний все вокруг мгновенно высвечивается и приобретает особую резкую отчетливость.
Ведь то, что уже стало казаться ему волшебным, пьяняще сказочным сном, не зловещим, но пугающим полной неправдоподобностью и невероятностью, все чаще властно вторгалось в его земные, будничные сны, как самая непререкаемая реальность. И в сонме знакомых голосов он явственно различал незабвенный, неповторимый голос принцессы Лианны, так неожиданно покинувшей его.
Да, Лианны с ним давно уже не было. Ее срочно вернули на Фомальгаут, осуществив это уже испытанным путем обмена тел, поскольку ее кузен Нарат Тейн стал претендовать на престол Фомальгаута; зрели смуты и заговоры.
Но все это открылось Гордону позднее. А долгое время он не знал, что и думать…
Внезапное исчезновении Лианны ошеломило его. Он расценил это как малодушное бегство, измену, забыв о том, что сам недавно предпочел вернуться на Землю прошлого, решившись на вечную разлуку с возлюбленной. Так или иначе, но он старался вычеркнуть, стереть, изгнать из памяти и сознания легкомысленную и неверную обольстительницу с Фомальгаута. И ему это удалось. Он вернулся в обычную жизненную колею, предался служебным обязанностям — уже на новой ступеньке карьеры, окунулся в презренную повседневность, такую тягостную и низменную после всего, что он пережил в другом времени и в других мирах…