24 октября в бригаду снова прилетели Ндалу и Громов. Они довели информацию о противнике, организовали взаимодействие и уточнили задачу бригады. Мы всегда были рады прилету генерала В.Громова, так как он обязательно привозил почту, а весточка с далекой Родины и от родных в боевых условиях были как раз кстати.
Вечером в бригаду прибыли два солдата 82 ПБР, которые 16 сентября в ходе боя попали в засаду унитовцев и после окончания боеприпасов были взяты в плен. 21 октября сбежали из плена. Нам они дали ценную информацию о противнике, его базах и порядке наблюдения за нашими войсками: унитовцы на каждую дорогу и проходимую тропу выделили по три человека, которые находились на деревьях.
Командующий 7 ВО вместе с командиром 1 МПБР на вертолете вылетели на разведку этих баз. Данные подтвердились. На эти базы были направлены 1 и 3 МПБ. Перед их убытием там активно поработали командование бригады и наши советники. Благодаря нам, батальоны были хорошо подготовлены и обеспечены всем необходимым для боевых действий. Противник, начал нести потери и уходил постепенно на юг. Однако начавшийся сезон дождей (дождь теперь шел практически каждый день) затруднял наше продвижение вперед.
В Анголе подвоха можно было ожидать от всего живого и неживого. Нас мучали комары, а 27 октября, прибыв на место нового расположения, мы обнаружили пчелиный рой, который набросился на нас. Меня укусило две пчелы в лоб и ухо. Глаз заплыл, а ухо напухло.
Но особенно досталось нашему радисту Юре Скирде, которого сильно искусали пчелы, одна пчела укусила за язык и Юра потерял сознание. Благо, что с нами был кубинский врач, который сделал необходимый укол и дал какое-то лекарство, которое спасло Юру.
Еще один случай. Ежедневно, около 18.00, выбрав удобное для обороны место, бригада обычно занимала позиции, выделялись караульные, а личный состав ложился отдыхать. Ангольцы очищали место для отдыха от всякой растительности до тех пор, пока земля не становилась голой и ложились спать только на такую землю. Они очень боялись всякой живности. Как выяснилось — не зря. Наши же советники, выбрав, как правило, под деревом, место для отдыха, рвали и складывали под брезентовую накидку много травы, стелили простынь и укрывались простыней, а если было холодно, то и солдатским одеялом.
Однажды утром я проснулся и увидел, что по моей, так называемой постели, а также по моей груди, проложен «млечный» путь толщиной около одного сантиметра из миллионной армады маленьких рыжих муравьев, Пока я спал и лежал спокойно, то они меня не трогали. Но, как только я вскочил, как ошпаренный и начал стряхивать их с себя, началось страшное. Укусы их были болезненные до невыносимости, а освободиться от этих комашек никак не получалось.
Пришлось раздеться догола и с помощью своих коллег уничтожить ненасытных муравье. Тело потом чесалось еще долго. И это было мучительно, учитывая жару и потное обмундирование.
Уходя со своих позиций, противник минировал дороги, тропы и наши солдаты часто на них подрывались. Унитовцы подрывали мосты и их восстановление задерживало наше наступление.
Чтобы подрывать противопехотные мины мы вначале пустили бортовой КрАЗ, груженный пустыми 200 — литровыми бочками.
Мины взрывались, оставляя на шинах маленькие повреждения.
Водителем-смертником был отчаянный и бесстрашный лейтенант Бидо. Он прочищал путь остальным.
В этом бою мы впервые увидели и прочувствовали опасность взрывов бризантных мин. Жутко и страшно было смотреть на раненых и убитых, которых санитары сносили к одному ГАЗ-66.От осколка бризантной мины погиб лейтенант Бидо.
30 октября снова прилетел В. Громов и сообщил, что с 1 ноября мы будем наступать без техники в пешем порядке. Это нас никак не обрадовало. К тому же сезон дождей продолжался.
2 ноября, в первый день боевых действий, в пешем порядке, мы прошли около 20 км. Жара стояла страшная, пот лился ручьем, ноги были словно каменные. Перед операцией мы пошили из брезента, так называемые, бронежилеты из шести ниш для магазинов к АКМ, которые закрывали полностью грудь и бока. Пока мы их примеряли не двигаясь, вес ощущался не сильно, однако в движении пешком и по жаре пришлось ограничиться тремя магазинами. В вещевом мешке за плечами лежал сухой паек на трое суток, три жестяных 140 гр. банки консервированного тунца, 3 жестяных банки голландского сыра, 3 жестяных 75 гр. банки какао и 3 пачки пресного печенья названия «Agua i Sal» (в переводе — вода и соль). Для меня такого пайка даже на один день бы на хватило, а тут его надо было распределить на трое суток. Кроме сухпайка в мешке находились боеприпасы к АКМ и ПМ, по три ручных гранаты, брезентовая подстилка, две простыни, солдатское одеяло, туалетные принадлежности, письма, дневник и т. п. Все это весило около З0 кг. С таким грузом идти было очень тяжело, пришлось освобождаться от некоторых вещей, в том числе, уменьшили количество боеприпасов.