– Совершенно правильно, Отти! – Лин шумно и откровенно радовался логике моих умозаключений. – Этот человек действительно выслан на Землю.
– В сопровождении полицейского?
– В сопровождении полицейского.
– Но почему?
Лин помедлил.
Впервые он ответил мне без улыбки:
– Он выслан за то, что не подчинялся решениям Совета.
– В чем выражалось неподчинение Оргелла решениям Совета?
– Видите ли, инспектор… Этот Оргелл… Он ходил к Воронке…
– За это высылают?
Несколько мгновений Лин молчал, потом улыбнулся.
Это была великолепная и бесконечная улыбка.
Она, эта великолепная и бесконечная улыбка, все ширилась, ширилась, глаза Лина совсем сузились, на желтоватых щеках проступили ямочки – ну прямо не человек, а пересахаренный пудинг. Я был уверен, что он отделается очередной дежурной шуткой, но Лин, не убирая с лица улыбки, ответил:
– Да, Отти, иногда.
И добавил, не сводя с меня взгляда:
– Тех, кто остался в живых.
4
Я поужинал прямо в номере, решив не спускаться в ресторан, где новый человек, конечно, не мог не вызвать повышенного интереса.
Когда на столе появился кофе (автоматика работала на редкость эффективно), я догадался включить канал С.
И не ошибся.
Новости Несс, несомненно, касались и моей персоны.
ОЗНАЧАЕТ ЛИ ПРИБЫТИЕ ИНСПЕКТОРА АЛЛОФСА ОКОНЧАНИЕ ДИСКУССИЙ В СОВЕТЕ?
Я так не думал.
ВЕЕРНЫЕ ЛИВНИ НАД ЮЖНЫМ АРХИПЕЛАГОМ.
В СИЛАХ ЛИ ЛЕЯНИРА КОМПЕНСИРОВАТЬ УБЫТКИ?
ОЗНАЧАЕТ ЛИ ПОЯВЛЕНИЕ НА ПЛАНЕТЕ НЕСС ИНСПЕКТОРА УПРАВЛЕНИЯ НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНУЮ ПОМОЩЬ СО СТОРОНЫ ЗЕМЛЯН?
Я так не думал.
ЕСЛИ ПЛАНЕТА НЕСС ОПЛАЧИВАЕТ ВОЯЖ ИНСПЕКТОРА АЛЛОФСА, ПОЧЕМУ ВЫ ИНСПЕКТОРУ АЛЛОФСУ НЕ СМЕНИТЬ БАШМАКИ?
Я усмехнулся.
Намек был достаточно прозрачен.
Каждая служба плодит свои мифы.
Один из мифов Управления: где бы ни находился действительный инспектор Управления, он всегда должен ступать по Земле. Многие впрямь считают, что толстые подошвы форменных инспекторских башмаков заполнены изнутри земным грунтом.
СЧИТАЕТ ЛИ ИНСПЕКТОР АЛЛОФС, ЧТО ПЛАНЕТА НЕСС ДОСТОЙНА ВОЙТИ В ЦЕПЬ РАЗВИТЫХ МИРОВ?
А почему нет?
Отключив связь, я, не торопясь, принял душ.
Потом подошел к окну, чтобы задернуть портьеру.
Смеркалось.
С удивлением я обнаружил, что окно распахнуто и я уже несколько часов обхожусь без кондиционера. На Земле я столько бы не выдержал.
Кажется, подумал я, колонистам есть смысл бороться за планету с такой атмосферой.
Где-то далеко, возможно, на подошве хребта Ю, медленно ходил вправо-влево длинный и узкий луч прожектора. Время от времени он поднимался и вставал вертикально. Тогда свет, отраженный от облаков, сгущался в волшебный туманный шар. Свет ни одной из трех лун Несс пока не пробился сквозь тяжелый облачный покров, зато влажная духота дня сменилась прохладой.
Над Европой, вспомнил я, не было облаков.
Только чудовищная сфера Юпитера да оранжевый глаз Большого пятна.
С каким отчаянием смотрел на меня гляциолог Бент С. в переходе научно-исследовательской станции! Единственный человек, которому грозила официальная высылка с Европы! Никто этого не хотел, тем более сам Бент С. Но я был поставлен перед необходимостью. В некотором смысле Бента С. погубила давняя научная теория: теплопроводность льда невысока, под его массами вполне может консервироваться тепло еще не полностью остывших недр Европы, а значит, есть смысл поискать простейшую жизнь там, где льды находятся в жидкой фазе.
Почему погубила?
Да потому что Бент С. нашел воду на Европе.
Не жизнь, но воду. Правда, и ему, и его напарнику находка обошлась слишком дорого.
Почему я это вспомнил?
Я всматривался в ночную мглу.
Там, во мгле, плясало уже несколько прожекторных лучей.
Что они ищут?
«Спросите его, инспектор, почему выслан на Землю художник Оргелл?»
Что-то в этом вопросе меня раздражало.
Правда, Лин не скрывал: этот Оргелл зачем-то ходил к Воронке. И ходил без официального разрешения. Ходил, невзирая на то, что на подобные прогулки давно наложен официальный запрет.
«За это высылают?» – «Да, иногда… Тех, кто остался в живых…»
Ну да, усмехнулся я.
Нет смысла высылать мертвецов.
Жаль, что Управление столь часто бросает инспекторов на задания, не информируя о предстоящих делах подробно. С точки зрения Управления это якобы помогает вырабатывать непредвзятость.
С каким отчаянием смотрел на меня Бент С., опять вспомнил я.
Его напарник, гляциолог Уве Хорст, погиб.
Если честно, им обоим не повезло: Уве Хорст потерял жизнь, Бент С. рисковал потерять будущее. Но Бент С. хотя бы остался жив, а Уве Хорст уже ни на что не мог рассчитывать. Он погиб. Он уже был выслан неизвестно куда. Его уже никогда не будет.
Никогда.
Что значит никогда?
Я невольно новел плечом.
Я не любил вспоминать о случившемся на Европе. Никогда это и есть никогда, сказал я себе. Если ты погиб, тебя уже никогда не будет.
Что значит – погиб?
Странный вопрос.
Тебя растерло в пыль ледяной лавиной или размазало взрывом по базальтовой стене, ты сгорел в смердящем костре разбившейся реактивной машины или вывалился из лопнувшего скафандра в пространство. У тебя остановилось дыхание, раскрошились ребра, ты потерял ноги, ты истек кровью, тебя больше нет. Вот все это и есть – погиб. Ты исчезаешь, физически исчезаешь из мира, чтобы уже никогда и никуда не вернуться.
Я отчетливо увидел перед собой отвесные стены ледяных ущелий Европы.
Тысячи радуг, мириады слепящих цветных зайчиков – на Европе оптику часто приходилось затемнять. Ни хребтов, ни гребней, ни метеоритных кратеров, ни просто всхолмлений – Европа идеально отшлифована. Она как биллиардный шар, только трещины бесчисленных ущелий оживляют ее.
Великолепная школа для исследователя.
В подобной школе постигаешь все.
Кроме бессмертия.
Что значит – бессмертие? Бессмертию можно научиться?
Если бы.
Я снова повел плечом, отгоняя воспоминания.
Бессмертия не существует. А несуществующему нельзя научиться.
Бент С., например, узнал об этом, лишь потеряв напарника. Он, кажется, считал потерянного напарника своим близким другом. Может быть, лучше было, считай он Уве Хорста врагом.
Что значит врагом?
Я вздохнул.
Над одним из участков хребта Ю воздушные течения ненадолго развели облачный покров. Я увидел кусок абсолютно черного неба, лишь слегка высеребренного звездами. Не так уж в принципе я далек от Солнца. Созвездия, висящие над Несс, ничуть не изменили своих очертаний, только зигзаг Кассиопеи удлинился, опять же за счет Солнца.
С каким отчаянием смотрел на меня Бент С.!
Он знал, что помочь ему могу только я.
Он меня ненавидел.
Он чувствовал, что я догадываюсь о том, о чем знает только он, о чем не догадывается никто другой. Он надеялся на меня, и он меня ненавидел. И на кого он мог еще надеяться? Не на Уве же Хорста? Увы, Уве Хорст, давно был мертв. И подозреваю, что даже останься живым этот Хорст, Бент С, наверное, не побежал бы к нему за помощью.
Уве Хорст провалился в озеро чистейшей переохлажденной воды.
Гляциологи нашли воду, но они ее не увидели, такой она оказалась прозрачной. В ней не было ни одной взвешенной частицы, а тележка Хансена, которую гляциологи должны были толкать перед собой, стояла метрах в тридцати от них. Инструкция запрещает обгонять тележку Хансена даже на половину шага, но Бент С. и Уве Хорст давно работали на Европе. Они привыкли к ледяному безмолвию. Работая на Европе уже второй год, они ни разу не натыкались на чистую воду. Они только верили в существование чистой воды.