Оставалось двадцать шесть часов.
Во многих хрониках, составленных как летописцами экспедиций Великого крестового похода, так и собственными архивистами легионов, описывалось, как сражается Космодесант. Говорили, что Железные Руки идут в бой в молчании, отрешившись от всех посторонних мыслей, чтобы полностью сосредоточить свои холодные, практичные умы на наиболее эффективном выполнении боевой задачи. Другие же, к примеру, сыны Русса или Белые Шрамы Хана, несутся в сражение, подобно неудержимой лавине, со смехом наводя болтеры и занося клинки. Двенадцатый вел себя иначе.
С самых своих ранних дней легион Псов Войны пользовался одной и той же тактикой, какой бы враг перед ним ни оказался: ксенос, машина или Громовые Воины самого Императора. Только одно зрелище могло устрашить врага сильнее, нежели космодесантник, мчащийся на всех парах со сверкающим клинком в руке и неистовым кличем, рвущимся из глотки.
Псы Войны, впоследствии Пожиратели Миров, подходили к противнику на расстояние удара шагом. Они не молчали, будто автоматоны, но и не ревели, как дикари, — братья спокойно беседовали, словно направляясь к тренировочным ямам, а не в пасть врагу. Лишь в исключительных случаях центурион приказывал фаланге ускорить шаг до легкой рыси и почти никогда — пуститься бегом.
Астартес шли строевым шагом, позволяя агрессии накапливаться естественным образом. С той же скоростью они врезались во вражеские порядки, сметая, круша и разрубая всякого, кто оказывался на пути, — неудержимые, неумолимые, как накатывающая на землю ночная тень. Подобная тактика послужила легиону залогом бесчисленных побед, иногда еще до прямого столкновения с неприятелем — настолько силен был ужас, вселяемый нечеловеческим спокойствием воинов. И когда вражеская армия теряла самообладание, когда ее порядки рассыпались и бойцы показывали спину, вот тогда космодесантники ускоряли шаг. Нагнав дрогнувшего противника, легионеры истребляли его, как истинные боевые псы, целиком и полностью оправдывая и старое прозвание, и новое, — как те, кто поглощают планеты целиком.
Но в зоне высадки не было врага. Пожиратели Миров беспрепятственно пересекли изрытую ураганами скалистую равнину и не увидели ни единого признака жизни, пока не достигли сверкающего города. Его врата стояли открытыми настежь, беззащитные перед вторжением тысяч Астартес. У самых створок легионеров ожидала молчаливая безмятежная толпа. Геннцы не носили оружия. У них не было армии. Они выставили против легиона свое население.
По всей планете из-за стен мегаполисов выступали миллионные орды таких же безволосых андрогинных существ, как послы по имени Уна. Их лица не искажал страх, адреналин не заставлял дрожать руки. Люди просто шли навстречу Пожирателям Миров, улыбаясь, как старые друзья, и не выказывая ни малейшего намека на недобрые намерения.
Оставалось двадцать три часа.
Поначалу легион охватило смятение. Космодесантники в передних рядах не знали, как поступать, и поэтому просто отталкивали кротких геннцев, чтобы расчистить себе дорогу в город и захватить его центральные шпили, но вдруг оказались зажаты в плотной толпе лжелюдей. Те выходили из ворот непрерывным потоком, и одним только числом им удалось сначала замедлить наступление легионеров, а затем медленно, но верно оттеснить. Скауты воксировали командирам подразделений, что кое-где по фронту мужчины и женщины все с теми же благодушными выражениями на лицах обвивались вокруг конечностей Пожирателей Миров, сваливали их на землю и давили своим совокупным весом.
Магон такого никогда не видел. Он воевал всю жизнь и перед лицом неведомого всегда полагался на силу оружия. А самым могучим оружием в его арсенале была фаланга.
Мало что могло сравниться с фалангой XII легиона по разрушительной силе. Не раз ей подражали, но превзойти не сумел никто. Ничто иное столь явственно не воплощало сути легиона и связавших его уз братства, чем плотно сомкнутый строй из марширующих друг за другом шеренг. Все до единого воины в фаланге прошли через сражения в гладиаторских ямах, где, скованные попарно цепями, они учились двигаться и убивать, как один. Легионеры в таком построении становились практически неуязвимыми. Щитами каждый из них защищал не себя, но стоящего рядом брата. Неудержимая смертоносная машина методично перемалывала все на своем пути.