Вдруг все командиры разом повернулись в одну сторону: створки с лязгом разъехались, и в зал с лучезарной улыбкой вошел Галан Сурлак. Сердце Магона замерло. Судя по выражению лица апотекария и бронированному стазис-контейнеру, который нес сервитор, следовавший за ним по пятам, попытка уничтожить имплантаты провалилась, а Ганнон погиб. Рука центуриона сама опустилась к рукояти топора. Вопреки всем стараниям, открытого противостояния не избежать.
— Братья, — начал Галан Сурлак, — благодарю всех вас, что так быстро откликнулись на мой зов и прибыли на флагман. — Апотекарий прошелся между рядами Пожирателей Миров, ступил на помост и повернулся лицом к своим родичам. — Последняя кампания, война по возвращению имперского Согласия на Девяносто три Пятнадцать, дается нам крайне тяжело и с большими потерями. Погибло много братьев, а узы верности вот- вот разорвутся.
Галан огляделся. Уголки его губ едва заметно растянулись, когда он встретился взглядом с Магоном.
— Наш примарх лежит в коме, легион пребывает во тьме, а наше будущее туманно. Все мы как никогда нуждаемся в единстве, в надежном пути к процветанию нашего легиона. Сегодня, спустя годы поисков, я дарую вам этот путь. Я дарую вам единство.
Апотекарий кивнул, и стоящий рядом сервитор отключил замки на кожухе стазис-контейнера, под которым собравшимся легионерам явился пучок серебристых кабелей и электропроводов, висящих в энергетическом поле.
— Узри, легион! — объявил Галан. — Гвозди Мясника. Стабильная копия усовершенствований нашего примарха наконец-то готова.
На Зал побед опустилась ошеломленная тишина, прерываемая все нарастающими шепотками Пожирателей Миров, когда они осознали, сколь великое открытие совершил апотекарий. То, что считалось лишь мечтой, желанием, которое, возможно, никогда не исполнится, вдруг стало реальностью. С этого момента XII легион уже не будет прежним.
— Остается лишь один вопрос, — продолжал Галан. — Кто первым примет мой дар?
Магон быстро переглянулся со своими единомышленниками, которые стояли поблизости. Их руки сомкнулись на рукоятках оружия. Оронт с тревогой посмотрел на центуриона. Если они хотят покончить со всем этим, действовать нужно прямо сейчас.
— Я приму.
Магон застыл. Он повернулся на голос. Из строя выступил Кхарн и остановился перед Галаном Сурлаком. Восьмой капитан обнажил голову и в упор посмотрел на апотекария стальным взглядом голубых глаз:
— Я приму, брат. Даруй мне Гвозди Мясника.
Часть третья. МОЛОТ И ГВОЗДИ
Сразу же, как командование легионом перешло Ангрону, мы перестали быть теми, кем задумал нас Император, — мы изменились сообразно желаниям нашего отца. Как Он не мог предвидеть грядущего безумия, если собственными руками заложил для него основу? Или Повелителя Человечества вовсе не заботила наша судьба, пока мы проливали кровь, расширяя Его владения? Если желаете поставить кому-либо в вину тот путь, что избрал Двенадцатый легион, то бросьте свои обвинения к Трону Терры, прямо под ноги Его.
Восьмой капитан Кхарн,
выдержка из неопубликованного трактата «Восемнадцать легионов»
21
Однажды, за много лет до теперешних событий, по всем кораблям XII легиона завыли сирены. Каждый из звездолетов Пожирателей Миров, сражавшихся в экспедиционных флотилиях на всех театрах Великого крестового похода, получил всего один вопрос: «С вами ли примарх?»
Командоры бросили все дела, кроме самых неотложных, и направили все силы на поиски повелителя легиона, велев прочесать палубы вдоль и поперек. Пожиратели Миров обыскали каждый переход, каждый зал, каждый склад и каждый уголок, десятилетиями не видевший света. Никто из них так и не нашел Ангрона. Лишь после тщательного сравнения показаний ауспиков и пересчета всех кораблей в распоряжении XII легиона выяснилось, что куда-то исчез фрегат «Неумолимое острие».
Ангрон пропал.
Кхарн передал командование очередным приведением к Согласию другим старшим командирам и покинул планетарную систему вместе с тремя самыми быстрыми кораблями флота. Капитан должен был вернуться с примархом или не вернуться совсем.
Миновало два года. Два года прыжков наугад, просеивания давно остывших следов варп-переходов и беготни за призраками, рожденными перегруженным ауспиком. Миновало два года, прежде чем Кхарн увидел в окулюсе мир, на орбите которого заледеневшей глыбой зависло «Неумолимое острие».
Фрегат напоминал склеп — палубы погрузились во тьму, реакторное ядро остыло. В поисках отца Кхарн с братьями методично обыскал каждый коридор и переход «Неумолимого острия», но не нашел ничего, кроме трупов.