В глазах Кхарна мелькнуло нечто неопределенное — тень разума или намек на понимание, — но исчезло столь же быстро, как и появилось.
— Иного пути нет.
Черты Магона окаменели, а оружие показалось тяжелее обычного, когда Кхарн оттолкнул его.
— Так нападай, тот, кто Пожирает Миры, — сказал центурион Несломленных своему брату, — и подкрепи слова действием.
26
Пока Кхарн, Магон и остальные легионеры рвали друг друга на части, Тетис шел к примарху, широко разведя руки.
— Отец, прошу, — взмолился он. — Я знаю, вы ощущали мой разум внутри себя, в воспоминаниях о вашей жизни. Я знаю, какой вы на самом деле.
Тетис вышел за пределы материального тела и слился с сознанием отца. Нырнув в самые его измученные глубины, библиарий извлек на свет воспоминание о том, как примарх вырвался из пещер, где гладиаторы Деш’эа томились вместе со своими братьями и сестрами. Оба вновь пережили то время, когда Ангрон повел восстание против верховых поработителей, которые играли жизнями рабов в кровавые игры ради праздного развлечения. Гладиаторы набросились на тюремщиков с самодельным оружием и даже собственными цепями, вкладывая в резню всю свирепость и навыки, которыми им пришлось обзавестись для выживания в горячей пыли.
В следующий миг Тетис рухнул навзничь, хватая ртом воздух, придавленный к земле весом Ангрона.
— А потом я их увидел, — прошипел примарх. — Между нами не было ни стен, ни «змеиных глаз» — ничего, за чем можно было бы спрятаться. Я узрел верховых, которых всю свою жизнь считал какими-то непостижимыми существами. Я искал богов, а нашел всего лишь людей. Слабых, тощих, как щепки, тварей, от которых несло страхом и мочой. Они запричитали и взмолились, чтобы я вдруг перестал делать то, чем занимался из часа в час всю мою жизнь, чтобы я забыл, кем стал их собственными стараниями. Мясником. Убийцей. Вот в кого превратили меня эти доходяги.
Ангрон с размаха ударил Тетиса тыльной стороной ладони, отчего его голова резко дернулась в сторону, а затем вцепился ногтями в Гвозди.
— Они в ответе за все! Я убивал, и убивал, и убивал, и убивал, и я поклялся, что не остановлюсь, пока последний из них не падет замертво. Твоего отца здесь нет. Ангрон давно умер — убит подле своей названной семьи. Он остался на Нуцерии.
Примарх схватил библиария за плечи, приподнял и с силой швырнул о землю. Потом еще раз. И еще. А затем опустил взгляд на Тетиса, чье лицо превратилось в переломанную кровавую маску. Легионер не защищался — просто смотрел снизу вверх на своего отца. Ангрону было больно смотреть на Тетиса, но не из-за его потусторонней ауры, а из-за чувства, сквозившего в его глазах.
Был ли это ужас?
Или жалость?
На какой-то миг гнев примарха схлынул.
— Тот дар во мне Он разглядел сразу. Мои братья и сестры тоже его видели.
— И я видел, — прошептал Тетис сквозь хрип разорванных легких.
— Его больше нет, — затряс головой Ангрон, дребезжа кабелями, будто мог стряхнуть саму эту мысль, как вошь.
С гортанным ревом он принялся молотить землю, выбивая кулаками глубокие кратеры по обе стороны от головы Тетиса.
— Его отняли у меня. Выдавили, как и все остальное. Во мне теперь лишь железо и дым, и никаких звуков, кроме песни Гвоздей.
— Я… не верю, — просипел Тетис. — Мы можем помочь вам, Император может помочь вам.
— Нет! — заревел Ангрон и ударил библиария. Тот обмяк, как тряпичная кукла. — Пусть катится вместе со своим высшим обществом в преисподнюю! Ему никогда не расплатиться за то, чего Он меня лишил. А вся его империя рано или поздно с треском развалится.
Держа Тетиса за голову обеими руками, примарх вколотил его затылок в землю.
— И что от нее останется? — Он вновь ударил, чувствуя, как раскололась кость в его кулаках. — Ничего — и поделом всем нам. Ну и пусть другие глядят на меня свысока — я только порадуюсь их падению. Но я сыграю свою роль ровно так, как от меня требуют. Побуду недалеким, взбалмошным Ангроном.
Бросив Тетиса в пыль, он наклонился, чтобы прошептать на ухо убитому им сыну:
— Я продолжу ходить среди звезд, чтобы проливать кровь и собирать черепа, оставляя Императору то же самое, что Он оставил мне, — кладбище, бесконечное поле костей, торчащих из просоленной земли.
Кто бы ни сражался против Магона, это существо не было его братом. Брат, которого знал центурион, умер, и его место занял зверь, который дрался с невиданной свирепостью. Соратники Магона гибли один за другим, не в силах противостоять Гвоздям. Слишком неравны оказались силы.