– Ах, вот оно что, – закачала головой Анхен.
Дверь открылась, и господин Громыкин вернулся в кабинет. Прикрыл за собой дверь и остановился, выдохнув. Художнице стало его жаль. Красное лицо чиновника говорило о волнениях, кои выпали на его долю. Однако, отдышавшись, Фёдор Осипович также торжественно прошествовал к своему столу, не смотря в сторону барышни. Господин Самолётов проследовал за начальником. Они перекинулись парой фраз, после чего сыщик обернулся, глядя на кандидатку на должность полицейского художника без малейшей тени улыбки.
"Ну, всё понятно. Дело пахнет керосином. Господин Орловский отчитал дознавателя, и её всё-таки выгонят отсюда с позором. И поделом. Нечего соваться туда, куда не просят".
Делопроизводитель Самолётов вернулся в допросную часть кабинета.
– Любезная Анна Николаевна, Вы приняты на службу в сыскную полицию. Ждём Вас завтра утром. Во всеоружии, так сказать, – заявил молодой человек, церемонно расшаркиваясь, затем неожиданно добавил. – Позвольте поцеловать Вам руку.
Анхен, ничуть не смутившись, сняла перчатку и величественно подала руку. Как учила маменька. Кисть расслаблена, опущена, слегка округлена. Делопроизводитель склонился в почтительном наклоне, но руки не коснулся губами. По всему было видно, что господин Самолётов манеры знал не понаслышке. Неужели из наших, дворянского рода? Но что он делает в полиции? Ах, Бог ты мой! А что здесь делает она сама, Анхен?
– А про нервы мои вы, господа, не беспокойтесь. Я в обморок не упаду, – на прощание сказала Ростоцкая и гордо удалилась из кабинета.
Выйдя из здания управления полиции, Анхен немного прошла по тротуару, не выдержала и остановилась. Выдохнула и посмотрела в небо – свинец с прожилками сирени. Такое небо не грех и нарисовать.
– Анна Николаевна! Голубушка! Постойте.
Она оглянулась. Господин Самолётов в одном сюртуке выбежал вслед за ней.
– Позвольте проводить Вас, – попросил он.
– Но я…, – хотела отказаться Анхен, но не успела.
– Я должен рассказать Вам о новом методе в поиске преступников. Вам легче будет понять миссию, которая на Вас возлагается, – убедил её Иван Филаретович и подставил локоть.
– Извольте, – согласилась она, взяв его под ручку.
– Сейчас во всём прогрессивном мире используется измерительная система идентификации преступников. Бертильонаж называется. С бандита снимают мерку – всего 14 показателей, и заносят в картотеку. Вероятность, что у двух человек совпадут параметры тела и лица, равна нулю.
– Я, кажется, о методе таком читала. В газетах писали, – неуверенно заметила Анхен.
– Писали, писали! – закивал господин Самолётов. – В этом году и наша доблестная полиция взяла на вооружение изобретение Альфонса Бертильона. Но! Я полагаю, нам обязательно нужны портреты. Illustrations. Понимаете? Именно портреты. Измерения – это, конечно, хорошо, но по размеру головы убийцу не поймаешь. А вы отлично рисуете. Даже выражение глаз и настроение через портрет передать можете.
– А как же фотография? Там точность достоверная.
– Фотографы за услуги немалый счёт выставляют, да и техника громоздкая для выезда на место преступления, а художнику немного надо – глаза, бумага и карандаш. Ведь так? Опять же портрет со слов свидетелей фотограф сделать не сумеет, ему натуру подавай. Мы очень рассчитываем на Вас и Ваш талант рисования.
– Я не подведу, – сказала госпожа Ростоцкая и хотела даже шутливо козырнуть, но передумала.
Досье на господина Громыкина Фёдора Осиповича
Возраст: 49 лет.
Место рождения: Новгородская губерния, Валдайский уезд, деревня Березовка.
Из какого звания происходит: из крестьян.
Вероисповедание: православное.
Есть ли имение у него самого и у родителей: родовое, благоприобретенное: нет.
Есть ли имение у жены, если женат: родовое, благоприобретенное: нет.
Чин: VIII классный чин.
Должность: чиновник для поручений.
Знаки отличия, награды: кавалер Ордена Святого Владимира 4-й степени за выслугу лет в гражданских чинах.
Содержание: 1000 рублей и дополнительно: столовые деньги – 500 рублей, квартирные – 300 рублей и на всех 600 рублей на поездки.
Где получил воспитание: родители оного сгорели при пожаре. Бродяжничал. Был определён в воспитательный дом в Новгороде, где был обучен грамоте. При содействии опекунов был направлен на учебу.