— Я и не собирался с ней разговаривать, — буркнул крёстный. — Но так и быть… Ради твоего спокойствия, Гарри, я расскажу о том, как мне жилось под постоянным гнётом нравоучений и того, что мы, Блэки, — самые чистокровные из чистокровных…
— И я расскажу, как неблагодарный сын связался не с той компанией, а в итоге угодил в Азкабан и всё ещё находится в бегах, не в силах принять Род, от которого ничего не осталось… Никого не осталось… Ох, Орион, о, мой бедный малыш Регулус…
— Слышал, Гарри, это твой отец «не та компания», — усмехнулся Сириус. — Всё ещё хочешь выслушивать эти бредни про чистокровность и то, с кем мне бы следовало дружить и куда поступать?
Гарри вздохнул. Но, побывав уже не в одном конфликте благодаря вечно случавшимся с ним и его друзьями передрягам, уже знал, что однозначной правды может и не быть.
— В твоей «не той компании» был и Питер Петтигрю, — сказал он крёстному, — и теперь ты хочешь его убить. А мои родители умерли, потому что ты не стал их Хранителем.
— Гарри… — на лице Сириуса отразилась настоящая боль.
— Я не думаю так, — сложил руки на груди Гарри. — Просто… Это тоже может быть правдой.
— Твоя мантия, Гарри, — напомнила Куэс.
— Да, мантия, — спохватился он. — Мне её отдали на первом курсе, а недавно я подумал, что если бы у них… у моих родителей она была, возможно, хотя бы мама…
— Твоя мантия? Мантия-невидимка? — удивился Сириус. — Но… я думал…
— В записке было написано, что отец передал её, значит, он тогда был ещё жив, это не случилось после их… его смерти, — Гарри благодаря Куэс и всей этой историей с «куском Волдеморта» внутри очень много думал как о той ночи, так и о своих родителях и их друзьях.
— Вот как… Я ничего об этом не знал, — потёр висок Сириус. — Но кому… Хотя… Наверное, Джеймс мог отдать её только одному человеку, который знал про мантию.
— Кому? — спросил Гарри, потому что как-то не задавался этим вопросом.
— Дамблдору, — ответил Сириус. — Мы же были в «Ордене Феникса», ходили на всякие вылазки… Не всегда, кхм… в общем, многие из них были опасны.
— Почему же тогда никто из вашего ордена вам не помог? — спросила Куэс. — Это странно, если вы были заодно и в одном ордене.
— Наверное, все поверили, что я… Хотя… я, — нахмурился Сириус, снова потерев висок.
— Гарри немного мне рассказал о вашей ситуации, чтобы я не волновалась на ваш счёт, — хмыкнула Куэс. — Так что, если заклинание Фиделиуса накладывали не вы, а ваш «друг» стал Хранителем… То тот, кто накладывал заклинание, должен был знать, кто является Хранителем, разве нет? Почему он не защищал вас в суде или его не вызвали как свидетеля?
— Но… — взгляд Сириуса остекленел. — Но… Фиделиус накладывал Дамблдор… И…
— Над Сириусом не проводили суда, — вклинилась в их разговор леди Вальбурга, про которую они все забыли. — Я пыталась вытащить его из Азкабана, даже ходила к твоему Дамблдору.
— Что? — моргнул Сириус.
— Да-да, — скривилась его мать. — Ходила на поклон к этому выскочке-полукровке, который отмазал своего любовника и снискал на этом славу глупых магглорождённых и таких же полукровок.
— Что? Вы о чём? — удивился Гарри.
— Геллерт Гриндевальд, которого якобы победил Дамблдор, — снова скривилась Вальбурга. — Сейчас он сидит в своём же замке «Нумергарде», ставшем ему тюрьмой.
— Дамблдор великий человек! — тут же вскинулся Сириус. — Что ты… Как ты вообще смеешь…
— После смерти узнаёшь много всего интересного… — хмыкнула Вальбурга. — Портреты есть везде, и не всегда о них помнят, а ещё портреты любят поболтать… Найджелус… Впрочем, не важно. Дамблдор никогда мне не нравился, я всегда чувствовала в нём фальшь.
— Да, согласна… Есть в этом волшебнике что-то странное, — кивнула Куэс, заставив своими словами задуматься и Гарри.
— Но… он же хороший… — неуверенно сказал он.
— Дамблдор — амбициозный политик, — фыркнула Вальбурга. — Он в школе-то бывает, после того, как нахватал должностей? А что касается Сириуса, то Дамблдор притворился, что впервые о моём сыне слышит и хотя он стал председателем Визенгамота, сместив с помощью своих интриг Бартемиуса Крауча, а после инициировал разбирательства и освобождение большинства «Пожирателей Смерти», суда над Сириусом так и не было. Моего сына оставили безвинно гнить в тюрьме в попытке прикрыть какие-то махинации и грязные делишки.
— Ничего Дамблдор не прикрывал! — снова вскинулся Сириус.
— Тогда ответь мне на один простой вопрос, сын мой, — усмехнулась Вальбурга. — Кто должен заботиться о ребёнке-волшебнике после смерти обоих его родителей? Надеюсь, ты не все мозги и память растерял…
— Кто?.. Магический опекун если таковой имеется, — ответил Сириус. — А если нет, то ближайшие родственники-волшебники…
— А что, если магический опекун будет вне доступа ребёнка? Например, сидеть в Азкабане? То есть будет под ведомством Визенгамота и Министерства Магии?
— Что вы хотите сказать? — вмешался Гарри, увидев, что крёстный изменился в лице.
— Это значит, что тебя могли передать на усмотрение главы Визенгамота кому угодно, — пояснила леди Вальбурга. — Например, семье волшебников, родственной Поттерам… Твои дедушка и бабушка погибли ещё до твоего рождения, но, насколько я знаю, есть Поттеры, которые приходились твоему отцу кузенами и кузинами. Расти у волшебников, я считаю, в любом случае лучше, чем у магглов.
— То есть… кроме Сириуса у меня есть ещё родственники? — удивился Гарри.
— Все волшебники из родовитых семей — родственники, — пояснила Вальбурга. — Но, допустим, к Малфоям или Розье тебя бы не отпустили, так как они были под подозрениями в связи с «Пожирателями», но были и другие. Семьи нейтралов. Те же Гринграссы, да даже Забини или Аббот. Даже Уизли, если принять во внимание твоё наследство. Полагаю, каждая из этих семей была бы счастлива воспитывать, — леди Вальбурга хмыкнула, — «спасителя волшебного мира».
— Н-но… — Гарри почувствовал, как у него закружилась голова. — Я… Мне надо подумать.
— Ну вот, ты расстроила Гарри! — услышал он, как Сириус снова в чём-то упрекает свою мать.
*
— Зачем, зачем это всё? — спрашивал Гарри, расхаживая туда сюда по комнате, которую ему выделил Сириус. Раньше здесь жил его младший брат — Регулус Блэк. — Словно… Как будто вся моя жизнь — один большой обман.
Куэс тихо хмыкнула и осторожно обняла его. И Гарри испытал благодарность, а потом вспомнил, что она тоже «Избранная», и что сделали с её матерью, и что «обманом» можно назвать и её жизнь.
— Я больше никому не буду верить. Никому, кроме тебя, Куэс, — зашептал Гарри, крепко прижимая к себе ненастоящее тело, которое тем не менее было тёплым и мягким, с нежной кожей и шелковистыми волосами, и вызвало определённые реакции, которые лишили всяческих мыслей, так стало смущающе неудобно и стыдно. Гарри даже мимолётно порадовался, что Куэс на самом деле ничего не чувствует этим телом, в которое он упёрся… им.
========== Глава 9. Гарри: серьёзный разговор ==========
После пасхальных каникул, проведённых в родовом доме Блэков, Гарри ощутил себя ещё ближе к Куэс. Они были вместе: жили и облагораживали мрачный дом, искали что-то подходящее для ритуала разделения. И можно сказать, что вместе пытались немного вразумить Сириуса. В этом к ним присоединилась леди Вальбурга, которая оказалась не столь ужасной, как те же Дурсли. Впрочем, и насчёт своих родственников Гарри тоже думал. Сколько раз его попрекали куском хлеба и насколько нервно реагировали на всё «необычное». Да, Гарри был волшебником, но тётя с дядей и кузеном — нет. «Маги должны жить с магами» — так сказала леди Вальбурга и пояснила и про детские выбросы, которые могут пугать магглов, и даже про обскуры, которые могут образоваться у маленьких детей-волшебников, если они следом за немагической роднёй будут бояться своего Дара и подавлять магию. И что Гарри неимоверно повезло, что его, к примеру, не били за магию, а просто запирали в чулане и при том даже еды не лишали. Да и он сам воспринимал свои «чудеса» как благо — то же спасение от Дадлика и его подпевал. Не то чтобы у Гарри появились какие-то хорошие чувства к Дурслям, но после рассказов хозяйки Блэк-хауса он понял, что всё могло быть гораздо хуже. Он мог лишиться магии и даже не знать, что потерял. Не увидел бы Хогвартса, не познакомился бы с друзьями, с Куэс.