Ольга молча его обняла.
Вдруг ни с того ни с сего изнутри его снова предательски толкнуло в грудь, прокатилось по животу, скользнуло по спине. Тугой комок подступил к горлу, вызывая в памяти те минуты, когда он ошарашенно переваривал жуткие новости, не поддающиеся рациональному объяснению. И еще один страх он вспомнил. Тот, который почувствовал в квартире Маши, когда схватил ее за шею, когда видел ее вздувшиеся вены и покрасневшие глаза, когда в ответ у него ничего не шевельнулось в душе…
– Что с тобой? – Ольга озабоченно склонилась к его лицу. – Тебе плохо?
– Знаешь… – выдавил он. – Со мной что-то происходит. Дрянь какая-то.
Она молчала, глядя круглыми бездонными глазами куда-то в самую его душу и словно увлекая в неведомую глубину. И, как ни странно, там, в этой глубине, он почувствовал нечто давно забытое, то, чего не испытывал с тех пор, как не стало мамы… Он прошептал:
– Оля, я, кажется, теряю контроль над собой. Со мной такого раньше не было. Я не знаю, что делать.
Она погладила его по щеке, потом поцеловала в губы.
– Мы справимся, – шепнула она. – Я с тобой. Я люблю тебя.
Он не ожидал, что это будет так тепло. И от этой теплоты гнусный холодок вдоль позвоночника исчез, потому что важным сейчас в этом мире было что-то совсем другое. Андрей стиснул Ольгу в объятиях и замер, слушая, как бьется ее сердце. Или это билось его собственное сердце?
– Какая прелесть!
Мокрый и взъерошенный Павел, голый по пояс, с торсом, обмотанным полотенцем, стоял в дверном проеме, опираясь о косяк, и ехидно ухмылялся.
– Нет, я не к тому, чтобы вы прервали эротическое действие… – заговорил он. – Вообще-то это был комплимент. Можете смело продолжить. На бис!
– Давайте лучше поедим. – Андрей встал с дивана, поднимая Ольгу. – Я даже душ готов принять позже.
– Я тоже есть хочу, – сказала Ольга. – Братцы, садитесь за стол.
– Придется есть в компании грязных и влюбленных… – хихикнул Павел. – Любовь и грязь… Две стороны одной медали. Энди, налей мне выпить, что ли!
Андрей взялся за бутылку виски, и тут его телефон пиликнул входящим сообщением. С неизвестного номера пришла картинка. Это был фотомонтаж: на изображение разделочного стола горячего цеха «Альбы» было наложено изображение расчлененного тела человека в поварском халате. Все вокруг – в кровавых пятнах. Под картинкой стояла подпись: «Я им не сдался».
– Что это? – тихо сказала Ольга. – Гадость какая.
Андрей стоял и боялся пошевелиться, словно от этого что-то могло зависеть. Павел смотрел то на картинку, то на Андрея и молчал. Андрей непослушными пальцами стал искать в контактах номер Марка, чувствуя, как стук собственного сердца становится все громче. Ему казалось, что оно бьет на всю квартиру, будто колокол.
Телефон Марка оказался отключен.
– Я в «Альбу», – одними губами произнес Андрей.
Ступор, который он так ненавидел и который в последнее время стал все чаще вытеснять злость, опять начал охватывать его конечности, опоясывать грудь и наполнять голову пустым звоном.
– Я с тобой… – обронил Павел испуганно.
– Я одна не останусь! – воскликнула Ольга.
– Не стоит вам… – бесцветным голосом начал Андрей.
– Я не останусь! – закричала Ольга панически.
Андрей посмотрел на их вытянутые лица и скомандовал:
– Паша, две минуты на сборы.
8.6. Тело Марка висело белым манекеном в петле, закрепленной на держателе вытяжки под потолком над самым разделочным столом. Ноги Марка не доставали до пола чуть менее метра.
Первый шок Ольги прошел через несколько секунд после того, как они ворвались в кухню. Она закричала истерично и страшно, попятилась, налетела на стеллаж с посудой и осела на пол.
– Что встал?! – заорал Андрей на Павла, застывшего посреди цеха. – Уведи ее отсюда!
Павел словно очнулся, бросился поднимать Ольгу и, нелепо пытаясь обнять, стал выводить ее из кухни, обессиленную, на подгибающихся ногах, ревущую.
Первым порывом Андрея было снять Марка, сделать искусственное дыхание, бить по щекам… но когда он прикоснулся к его коже, то понял, что все это бессмысленно. Марк был мертв, и ему уже ничем нельзя было помочь. «Кукловод» вовсе не предлагал сыграть в игру «успей спасти Марка», посылая картинку Андрею на телефон, – нет, он жестоко мстил. Он сделал свой ход.
Андрей несколько минут неподвижно стоял возле повешенного, боясь взглянуть мертвецу в лицо, будто еще надеялся, что это окажется не Марк… Но это был Марк, дружище Марк, старина Марк… Которого он не уберег. Странные ощущения овладели Андреем – не было привычной злобы, переходящей в бешенство, и ненависти оттого, что он бессилен что-либо изменить. Ничего не было, кроме вязкого ступора, разлившегося по телу, и звенящей пустоты в голове.