Пылинка внезапно предостерегающе пискнула, и Алекс обернулся, когда в Офире что-то вспыхнуло. Запах, пьянящий аромат, напомнивший Алексу, еле стоявшему на ногах от утомления, боли и потери крови, о его тихом, прохладном садике в Деридале. Пахло мятой. Пылинка забралась ему на голову (Большую Шляпу он потерял по дороге в Бельтас) и прижалась к волосам, сосредоточиваясь, как научил ее Алекс, на блокировании враждебного волшебства силой связи анимиста.
Запах мяты, казалось, ослабел. К противоположной стене, словно пародируя, возможно, ненамеренно, позу Алекса, привалился Чернан. Спокойный и невозмутимый, как всегда, он слегка улыбнулся Алексу и помахал рукой.
– Ты, – выдохнул Алекс.
Не оригинально, но лучше он ничего не придумал, учитывая обстоятельства.
– Я подозревал, что ты сможешь увидеть меня, – заметил Чернан, не обращая внимания на яростные вопли внизу.
Он говорил на торге – возможно, из презрения к Алексу, не желая обращаться с ним как с собратом-хуманом.
– Они, конечно, не могут, – добавил он, кивнув на сражающихся. – Сейчас они убили бы и тебя, окажись ты внизу. Они больше не думают. Никто не сражается так, как те, кому нечего терять.
– Ты… ты… – бормотал Алекс, не большее его не хватало.
– Да, я. Больше, чем ты, возможно, знаешь.
– Я знаю… достаточно… – прохрипел Алекс. – Король попросил тебя помочь ему захватить Деридаль и избавиться от грызов. И ты согнал их в кучу и загнал в наш город чтобы свести с ума…
– У меня был помощник из местных, – скромно признался Чернан. – Но ведь и тебе тоже пришлось вмешаться.
– Клак! А когда у него не вышло, ты убил его и использовал, чтобы отравить воду, и проклял грызов, наслав чуму…
– Да-да, – нетерпеливо сказал Чернан. – Так. А разве тебе не любопытно, почему я до сих пор не убил тебя?
– M-м… – выдавил Алекс.
– Алекс. Все это… Это сила. Это волшебство. Понимаешь? Не просто научить крыс танцевать, а заставить грызов, хуманов… любое племя, какое пожелаешь, танцевать под твою дудку. Самое лучшее то, что они даже не знают, что это ты играешь.
Чернан простер руки и улыбнулся.
– Но… зачем? – беспомощно спросил Алекс. – Почему ты беспокоишься из-за меня? Грызы пытаются убить твоего короля и твою… принцессу! – пробормотал Алекс, стараясь не обращать внимания на постепенно охватывающий его холод. Кровь капала на камни, он ощущал симптомы шока.
– Принцесса? – едко усмехнулся Чернан. – Она ничего для меня не значит, как никогда не значил этот идиот-король… дьявольщина, оба эти идиота-короля. Полагаю, она наплела какую-нибудь историю обо мне, чтобы ты суетился вокруг нее и перестал защищать Кэрэвана.
– Она… ты как-то заколдовал ее? Восстановил ее против Кэрэвана? Но я бы увидел…
– Нет. Мне наплевать на нее. Дурак. Ты же видел, что я могу. Если бы я захотел, я бы уже тысячу раз получил бы ее, и ты бы никак не смог помешать мне.
Алекс потряс головой, пытаясь заставить мир перестать вращаться.
– Я не… А как же все это? На чьей ты стороне? – прошептал он.
– Как всегда, на своей, – улыбнулся Чернан. – На своей. А все это? – Он склонил голову набок. – Это забавно. Вот зачем. Все это, вся эта кровь, смерть, смятение, интриги… во все это было удивительно забавно играть. Мне на самом деле наплевать, кто победит или проиграет, будет жить или умрет, – было бы интересно наблюдать.
– Ты… ты сумасшедший, – выговорил Алекс, в ужасе уставившись на окруженного офирным свечением чародея. – Когда мы познакомились, ты казался хуманом, другом Темита, с домашней кошкой. Но теперь я вижу какое-то чудовище, скрывающееся за оболочкой хумана.
Беспечное, веселое настроение Чернана исчезло, взгляд стал суровым.
– Замолчи, анимист… мальчишка. И я скажу тебе, почему позволил тебе жить до сих пор. Я показал тебе силу, показал, что она может. И я могу научить тебя… у тебя есть талант, растрачиваемый на жалостную, сдерживающую связь с этим несносным зверенышем у тебя на голове. Да, мое предложение остается в силе. Но теперь выбор очень прост. Присоединяйся ко мне или умри.
Он протянул Алексу руку.
Это был выбор. В колледже рассказывали об этом. Талант, который делал анимистов опасными для волшебников, мог быть использован волшебниками, если анимист решится отказаться от своего дара. Согласиться для Алекса будет означать свободу от рабства, от зависимости от Пылинки, от слабости, вины, неудачи. Чародей шагнул к нему, и Алекс почувствовал, как словно сама по себе склоняется голова. Просто согласиться, снять защиту и позволить чародею колдовать над мозгом Алекса… согласиться принять нового хозяина.
– Нет! – закричал Алекс.
гнев ярость защита!
Пылинка запищала и укусила Чернана за палец; прежде чем Алекс смог пошевелиться, Чернан сорвал Пылинку с его головы. Она запищала
ужас! ярость! паника!
и вонзила зубы в руку Чернана; тот даже не вздрогнул, внимательно рассматривая ее.
– Ну что же, я разочарован, но, пожалуй, не слишком удивлен, – вздохнул чародей.
Алекс попытался отобрать ее, но Чернан небрежно толкнул его, и анимист привалился к стене; стрела в плече чуть повернулась. Алекс издал задыхающийся, почти беззвучный вопль.
– Насколько я понимаю, на этот раз она настоящая? – добавил Чернан, поднимая зажатую в кулаке Пылинку.
Она извивалась и корчилась, кусая руку, потом захрипела и задергалась, когда он сильнее сжал окровавленный кулак, но не давя ее. Алекс крепко зажмурился, снова беспомощно потянувшись к своей аниме. Чернан отступил и помахал ею, держа за хвост. Алекс, спотыкаясь и оскальзываясь, шагнул следом, пытаясь схватить ее. Чернан тихо рассмеялся.
– Я мучаю тебя, верно? Х-ха. Как я говорил, это было забавно, но, боюсь, как и все хорошее, оно должно закончиться. До свидания, анимист… анимист до самого конца. Твой колледж гордился бы тобой. Образцовый раб.
Чародей подошел к ограждению балкона и пренебрежительно отшвырнул Пылинку. Крошечное серое тельце закувыркалось в воздухе. Алекс рванулся за ней, но ноги подогнулись, и он упал на камни перед Чернаном. Разум был полон ощущения падения, кувыркания, снова и снова… он в последний раз с любовью подумал о своей верной аниме и приготовился умереть, ощущая ее быстрое приближение к твердым, холодным камням внизу.
Пылинка упала на покрытое шерстью тело мертвого грыза; ее усы подрагивали. Повсюду вокруг топали ноги; где-то… она медленно поворачивала голову из стороны в сторону, взгляд был несфокусирован. Там, там был ее анимист, ее друг, ее Алекс. Сосредоточившись, сконцентрировавшись на нем, на его разуме, его мыслях, она бросилась вперед, как маленькая серая молния. Она бежала, петляя, прыгая и уворачиваясь от топающих вокруг ног; умирающий солдат рухнул, как срубленное дерево, едва не придавив ее вытянутой рукой.
Алекс чуть не заплакал от радости и облегчения, но сдержался. Биение сердечка Пылинки отдавалось у него в голове, в глазах плыло, когда ее зрение накладывалось на его; она изо всех сил пыталась защитить его от волшебства Чернана, но он знал, что анима недостаточно сильна и слишком далеко. Они обречены; короткий перерыв в пытке был определенно временным. Он медленно поднял взгляд на лицо Чернана и увидел глаза, наблюдающие за ним со странной, совершенно нехуманской холодностью, равнодушным любопытством… так случайный наблюдатель заглядывает в микроскоп на простейших паразитов. В голосе звучало некоторое любопытство, и соответственно поднялись брови, но глаза были холодны, как глубочайшие пучины моря.
– Ты все еще жив? – Чернан вздохнул. – Вот черт, приходится здесь делать все, – проворчал он и прищурился.