Дверь за ним захлопнулась, и Селина наклонилась ближе. Алекс почувствовал это по тому, как напряглась Пылинка.
– Сказать тебе правду, Алекс, он меня немного беспокоит. Последнее время он вел себя как-то странно…
– Как и все, – вздохнул Алекс.
– Возможно, – настаивала Селина, – тебе надо будет внимательно приглядывать за ним. В конце концов, он был другом Чернана…
– Но Чернан умер, – устало возразил Алекс, осторожно высвободив одну руку, чтобы схватить напрягшуюся для прыжка Пылинку. – Теперь вам не нужен анимист…
Селина вздохнула.
– Нет, – прошептала она. – Мы не посмели… мы постарались сохранить это в тайне. Об этом знаем только я, Бельтар и его ближайшие стражники… и теперь ты, мой ближайший страж. Когда мы послали их за телом Чернана… его там не было.
Ее голос дрожал.
– Что? – прошептал Алекс; ему хотелось успокоить ее, но он и сам испугался. И вспомнил слова чародея: «Она ничего для меня не значит… наплела какую-нибудь историю… чтобы ты перестал защищать Кэрэвана…» Но с чего бы ей хотеть, чтобы Алекс перестал защищать ее отца? Впрочем, Чернан был сумасшедший. Нечего искать смысл в его речах и делах. Алекс вспомнил о теле шамана-убийцы, которое встало и сбежало от солдат Генерала. Даже смерть не подчиняет прирожденных волшебников…
– Там были просто кровавые следы, которые вроде как… постепенно исчезали. Это еще не конец, Алекс. Сейчас ты нужен мне даже больше, чем раньше.
Когда Алекс неохотно уступил и остался, позвали Темита, чтобы увести его.
– Она предложила платить мне вдвое против того, что я получал, – сказал Алекс ученому, – но…
– Но ты отказался от денег.
– Я не мог иначе! Страна в развалинах, нужны все средства, чтобы попытаться ее восстановить. По совести, я не могу…
– Алекс! Ты ввязался во все это дело, потому что тебе были нужны деньги, а теперь хочешь от всего отказаться…
– Ничего не поделаешь. Я ей нужен. Так она сказала.
– Из-за Чернана?
– Нет… погоди. Откуда ты об этом знаешь? Алекс, дошедший уже до паранойи, быстро проверил Офир, но там все было спокойно.
– Подслушивал под дверью. Прости. Боюсь, я всегда любил везде совать нос…
Алекс раздраженно покачал головой, но не стал спорить.
– Ну, тогда ты знаешь, что произошло с телом.
– Знаю.
– Значит, ты понимаешь, что я не могу просто уйти и оставить ее, если он… если это существо по-прежнему где-то здесь, прячется, выжидает.
– Но тебе следовало бы получить за это плату!
– Не за это. Чер… он пугает меня. Все это… но вообрази, каково ей! Я не могу…
– Ты все еще любишь ее, да? Бедный молокосос.
Алекс почувствовал, как горит лицо. Темит открыл дверь и повел его вниз по длинной лестнице.
– Куда мы идем? – спросил Алекс.
– Мне нужна твоя экспертная оценка, – ответил Темит.
Он посмотрел на мальчика. Алекс шел, шаркая ногами, и по-прежнему все время вертел головой, словно надеялся отыскать свет достаточно яркий, чтобы разогнать темноту.
Темит уже осмотрел его глаза и не нашел видимых повреждений; они по-прежнему были карими и ясными, и даже сейчас, когда по дороге попадались фонари, зрачки реагировали на свет, сужаясь. Но взгляд оставался несфокусированными, незрячими. Темиту приходилось помогать ему все время, пока они спускались в самые нижние, самые холодные пределы замковых кухонь – в холодную кладовую. Алекс, казалось, был слишком поглощен собственными несчастьями, чтобы интересоваться, что происходит.
– Вот и вы, – встретила их Серра; в ее голосе сквозило облегчение.
– Принцесса таки попросила его остаться, но он отказался от платы, – доложил Темит, и Алекс услышал, как какие-то вещи тащат и перекладывают, а потом отодвигают засов на двери. Пахло холодной плесенью и старым луком.
– Как! Вся эта работа зря? – произнес голос Серры.
– Ну, мы все равно надеемся. – Темит пытался казаться беззаботным. – Что, если у нее есть причины бояться?
– Значит, мы узнаем об этом первыми, не так ли? – сказала Серра напряженно.
– Ну, он узнает.
Невидимая дверь заскрипела, и Алекса ввели внутрь. Здесь было гораздо холоднее, вода капала с потолка Алексу на голову и на Пылинку, которая дернулась в ответ. Дверь за ними со скрипом закрылась.
Темит, неловко из-за отсутствия пальцев, зажег лампы.
– Алекс, – начал он, но голос дрогнул; он прервался и начал снова, твердо перейдя на лекционный стиль. – Алекс, мне надо, чтобы ты понаблюдал за мной через Офир. Я не ожидаю, что ты с чем-либо столкнешься, но… на всякий случай.
– Разумеется.
Алекс кивнул, и маленькая крыса у него на плече подняла голову и огляделась. Как всегда любопытный, Темит продолжал наблюдать за глазами Алекса; теперь они двигались, но взгляд по-прежнему не фокусировался. Это напомнило ему глаза спящего, видящего сны, только открытые и жуткие.
– Здесь ничего нет, – через мгновение сказал анимист. – Только ты, я и Серра. Где мы? Что все это значит?
– Больше никого, – сказала Серра с заметным облегчением.
– Во всяком случае, пока, – отозвался Темит, и раздался шорох материи.
Алекс услышал, как поперхнулась Серра, и почувствовал запах, знакомый запах, но он никак не мог определить его. Пылинка, однако, не задумываясь, спряталась от страха у него в волосах.
– Что… – спросил Алекс, моргая, жмурясь, отчаянно желая видеть.
В Офире было совершенно тихо, темно и спокойно, как было раньше, когда он спустился глубоко под землю, но сильно пахло засохшей кровью. Алекс услышал звяканье инструментов, и Серра положила руки ему на плечи – не удерживать его, а опереться, словно ей было страшно или кружилась голова.
– Это тело Чернана, – сказал Темит. Он пытался говорить спокойно, но хотя, возможно, он не замечал этого, голос звучал выше, чем обычно. – Я собираюсь произвести вскрытие.
Алекса затошнило, но он справился с собой. Серра позади него дрожала.
– Тем, пожалуйста, не надо, – сказала она. – Алекс говорит, что там ничего нет, так разве мы не можем просто предположить…
– Нет! Если Алекс говорит, что он по-настоящему мертв, то и беспокоиться не о чем, верно? – спросил Темит. – Теперь это просто мясо, правильно? Тело. Труп. Ты в свое время разделала достаточно мяса, Серра, да и ты, Алекс, насколько я знаю, тоже. Прекратите вести себя как… как… стадо жрецов, что ли…
У Темита дрожал голос.
– Зачем? – Алексу хотелось попятиться, но за спиной стояла Серра. – Ты ведь знаешь, что убило его. Это, наверное, чертовски очевидно!
Это было очевидно – для тех, кто мог видеть. Тело Чернана было бледным, но с фиолетовыми пятнами. Большую часть крови вытерли, но на горле оставалась глубокая рана – двойной ряд зубов, кровоточащие края теперь потемнели и подсохли. Тело держали в холодном помещении, но даже так оно пованивало… Темит подал Алексу маску из ткани, пахнущую кедром, и он благодарно повязал ее.
– Я унес тело, чтобы принцесса Селина считала, что ей по-прежнему есть о чем беспокоиться, – объяснил Темит; его голос был приглушен маской. – Отчасти ради тебя, Алекс. Я знал, что тебе по-прежнему нужны деньги, чтобы выкупиться на свободу. И отчасти ради нее. Она молода и упряма. Алекс, я знаю твои чувства, но она иногда может быть безжалостна…
– И она не любит тебя, – добавил Алекс.
– Знаю. Поверь мне, знаю. Она никогда не любила никого из советников… возможно, кроме тебя. Не знаю, сколько еще она будет терпеть меня и Серру. Если мы сможем вселить в нее какие-то сомнения, это по крайней мере поможет тебе сохранить положение. А кроме того, я хочу сделать это. Ни в одном колледже никогда не анатомировали тавматурга.
– Он был твоим другом! – крикнул Алекс.
– Он был моим другом. – Голос Темита дрожал. Алексу показалось, что ученый плачет. – И однако, он перестал быть просто немного сварливым и стал чужим, порочным, злобным, дьявольским ублюдком, который убил моего короля, моих друзей, мою жизнь. Ты не можешь утверждать, что это нормально. Он был болен.
– И потому ты выказываешь презрение…
– Нет! Пожалуй, уважение и жалость. Мне кажется, с ним что-то произошло. Что-то свело его с ума… Я знал его многие годы и никогда не видел ни капельки от существа, каким он стал под конец. Когда король потерял разум, я не мог ничего поделать, потому что мы так мало знаем о том, как работает мозг. Если Чернан сошел с ума, то, может быть, так я смогу что-то узнать. Что-то, что потом поможет сохранить чей-нибудь рассудок.