Когда Слава снова зашёл в хозблок, нагруженный ящиком с консервами, Олька разговаривала по телефону. Она включила громкую связь: мобильник лежал рядом на столе, и девушка лишь чуть повернула к нему голову.
– …Оленька, – верещал из трубки высокий женский голос. – Давай мы тебе что-нибудь подвезём, лекарства какие-нибудь?
– Да нет, мы сейчас на даче. У меня всё есть, Слава обо мне позаботится, – глухо ответила Оля.
– Как же так, на даче?! – возмутился голос. – Там же ни врачей, ничего! А если будут осложнения, Оленька? Грипп – это не шутка! Твоё здоровье…
– Лариса… – вздохнула Олька и не продолжила. У неё, кажется, совсем не осталось сил. Слава схватил телефон и сбросил звонок.
Каждые двое суток он уезжал в Москву и возвращался уже затемно. Освещая себе путь фонариком, Слава брёл вдоль просёлочной дороги от станции электрички к дачным участкам. Там горело множество окон: пенсионеры заехали на майских, чтобы остаться здесь до самой осени. Но Слава видел только одно – её – окно, и шёл к нему, как к путеводной звезде. Тёплый воздух ободряюще подталкивал его в спину и пришёптывал: «Всё правильно делаешь, молодец». Слава жаждал услышать эти слова. Денис – единственный, с кем Слава и Олька поделились «чудесными» новостями, – разнёс их и без того хрупкий план в щепки. Лучший друг, называется…
До домика Олькиной бабушки, выкрашенного в тёмно-синий и оттого едва заметного на фоне сапфирового неба, оставалось несколько метров, когда сердце Славы ёкнуло. Он схватился за грудь и судорожно хлебнул воздуха. На дорожке за воротами стоял внедорожник. Лакированная поверхность отражала льющийся из окна свет. За занавеской двигались две тени. Олька!..
Слава ворвался в комнату и чуть не впечатался в высоченного широкоплечего мужчину. Если бы не круглые очки и отутюженная, застёгнутая на все пуговицы рубашка, Слава бы точно принял его за взломщика. Но мужчина посторонился, интеллигентно сдвинул очки на кончик носа и протянул руку для приветствия.
– Не волнуйся, это врач, – устало сказала Олька. Она сидела на диване, откинувшись на подушки. – Терапевт. Он объяснил мне, что я в положении, поэтому так плохо себя чувствую… – она скривилась, кажется, силясь сдержать усмешку.
– Добрый вечер. – Слава нехотя пожал огромную мягкую руку. – Вы провели чек-ап?
– И вам добрый. Мобильный чек-ап, конечно. – Терапевт потёр переносицу. – Меня прислала контора вашей девушки – вы же понимаете, она уже два месяца на больничном…
Слава кивнул.
– …но теперь всё ясно. Я внёс в систему новые данные. Ольга сказала, вы собираетесь провести на даче всё лето?
– Всё лето, – сухо повторил Слава.
– Это, конечно, не совсем правильно. Ольге нужны регулярные осмотры, полный предродовой чек-ап в поликлинике, а не как сегодня, на коленке. Но мы, конечно, не можем вас заставить.
Слава покосился на распахнутую сумку терапевта, которая, как чёрная дыра, разверзлась посреди комнаты. Наверняка в ней было полно инструментов для измерения давления, и сахара, и ещё чего-нибудь. Но анимограф в ней отсутствовал. Даже самые современные модели были размером со стиральную машинку – и весили столько же.
– У вас всё в порядке. Я только выписал витамины. – Терапевт кивнул в сторону стола, где на белой клеёнчатой скатерти розовел рецепт. – Обязательно сходите в аптеку, когда будете в городе. Вы же работаете, я так понимаю?
Слава пропустил вопрос. Вместо этого он хрипло произнёс:
– Вы… поставили Ольгу на учёт, да?
– Конечно. В женской консультации по месту прописки.
Олька смотрела за окно и улыбалась – наверное, своему отражению в стекле. Она была сегодня такая хорошенькая, такая… нормальная. Совсем как раньше, до того, как началось это безумие. Слава широкими шагами прошёл к дивану, опустился рядом с ней и крепко обнял.
Они позволили врачу самостоятельно собрать свои вещички и даже не заметили, как он хлопнул дверью автомобиля и укатил обратно в Москву. Сегодня был их вечер – лучший за последний год.
Жарко. Отвратительно жарко. Всё тело липкое, одежда давит, хочется вырваться из этой ловушки. Но как? Стягиваю майку, снимаю бюстгальтер, бросаю на пол. Он падает, как птица со сломанными крыльями. Как я!
Выхожу на улицу, под лёгкий дождь. Моросит весь день, так ритмично, что под ложечкой сладко посасывает и хочется ворваться в капли дождя и слиться с ними в едином танце. Танцую, кружась в тапочках на мокрых плитках. Скольжу по траве, стряхиваю капли с поникших веточек берёзы и умываюсь ими. Берёзовый сок – это, говорят, полезно. А берёзовые слёзы?