Неужели, свинина попалась испорченная… Или, подобных ему, вообще нельзя кормить сырым мясом…
Осознание того, что я могла быть причиной его плохого самочувствия, поубавило возмущение, скрипевшее на зубах, направленное на подругу. Я, закусив подушечку большого пальца, с тревогой повернулась в сторону коридора. Звук отправленного через мессенджер сообщения заставил вздрогнуть и снова вернуться мыслями к вопросу о подмоченной репутации.
— Ты с кем это…? — спросила, чувствуя, как внутри все сжалось. Ринулась к подруге, но она повернулась в сторону, закрыв экран рукой.
— С Максом. Спрашивает, где я… — ответила Надя, ее голос дрожал в предвкушении, снова пробудив во мне жажду расправы. То, как быстро Коледина набирала СМС-ку своими наманикюренными пальцами, говорило о многом.
Снова предприняла попытку забрать у нее устройство для сплетен.
— Ты чего? — Надя отпрянула к балконной двери, прижимая свою драгоценность к груди и, как рыба, пуча глаза. В них плескался неестественно бурный всплеск оскорбленной невинности. — Вдруг я ему пишу что-нибудь неприличное…
Закатила глаза, стоило подруге отвести взгляд и шагнуть в сторону кресла, где лежал ее розовый пиджак.
— Знаешь, я чай не буду. Мне же еще к пересдаче готовиться… — протянула она, избегая смотреть на меня. Ну да, как будто я дура, и не поняла, что она Максу только что сделанную фотку отправила. А сейчас ее прямо потряхивает от желания вылететь за дверь, и обсудить все с ним живую. Тем более, что телефон, приземлившийся на дно ее сумки беспрестанно пиликал, оповещая о новых сообщениях. Две бабки-сплетницы, ей-богу…
Стало как-то даже все равно. Ну, подумаешь, Макс решит, что мы вместе. Файтов все опровергнет, и сплетня умрет в зародыше. Надя ведь моя подруга и отсылать фото в общий чат не будет, если еще надеется, что я помогу ей подготовиться к упомянутой пересдаче, или к другим последующим.
— Мы не встречаемся, — в третий раз повторила, для пущей убедительности добавив: — Файтов просто… тараканов у себя в квартире потравил.
— Угу, — кивнула подруга, сжав зубы и проглотив смешок. Но ореховые глаза так искрились, что было очевидно на 100 %, что она мне ни капельки не поверила.
Надя, обулась, обняла меня и невесомо чмокнула в щеку.
— Я рада… — выдохнула она, почти с визгом. Но наткнувшись на мой хмурый взгляд, поспешно пробормотала: — что Влад решил вызвать дезинсекторов. Приходи завтра ко мне. С меня тортик — с тебя помощь с ПМП. Позадаешь мне вопросы.
Кивнула, сжав зубы, чтобы еще раз не выдать: «Мы не встречаемся, правда».
Захлопнув за подругой дверь, на цыпочках проследовала в свою комнату, чтобы не беспокоить обнимающегося с керамическим другом Влада. Рухнула на кровать, закрыла глаза, пытаясь представить что-нибудь умиротворяющее: рассвет над морем, горное озеро, цветы лотоса на закате. В общем, перебирала знакомые картинки из слайд-шоу на блокировке экрана тети Наты, но сердце все равно истерически колотилось о ребра, а зубы сводило, в ожидание предстоящего разговора. А он, несомненно, состоится, как только Владу станет легче, и он сможет язвить, острить, делать нелепые и бредовые предложения. То есть опять начет портить мне кровь, сотрясая мою нервную систему, в довесок к странной реакции организма на данного субъекта. Нет, я точно свихнусь, если все продолжится… Или влюблюсь в него, как законченная идиотка. Что в сто раз хуже.
Отчаянно замотала головой, сильнее смыкая веки и погребая себя под стеганым ватным одеялом.
Нет. Нет. Нет. Никаких сантиментов к странному парню, чье второе «Я» меня чуть не убило.
— Ника… — слабый, измученный голос, позвал меня совсем близко. В груди екнуло. Смесь стыда и беспокойства накрыло толстым слоем. Дышать стало тяжело. И я, откинув одеяло, осторожно приоткрыла глаза. Файтов сидел на краю кровати, повернув ко мне голову и чуть наклонив ее на бок. Вид у него был неважный, но он не сердился, по крайней мере, на первый взгляд этого не было видно.
— Признавайся, ты хотела меня отравить? — спросил он, бесцеремонно разваливаясь на другой половине кровати.
Резко выпрямилась и отодвинулась.
— В-вовсе нет… — промямлила, рассматривая обои, стилизованные под карандашный рисунок с панорамой Парижа — по мне в них не было ничего особенного, тогда я просто согласилась с выбором мамы. Но сейчас четкие линии и мягкие тона было рассматривать интереснее, чем выражение карих глаз, пристально наблюдавших за мной.