— Все просто. Улыбка ничего не стоит, но много дает [Дейл Карнеги]. Слышала такое? Пара движений губ — и вот уже «4+» превращается в твердую «5», баскетболист, что хотел залепить тебе в морду мячом — становится закадычным другом. А девушка, что воротила нос — с удовольствием прыгает в твою…
— Ладно-ладно! Я поняла, — замахала руками перед его лицом, прерывая поток примеров. Его похождения, даже гипотетические — последнее, что я хотела услышать. — Но ты так это говоришь, будто улыбнулся — и все: весь мир рухнул к твоим ногам.
— А почему бы и нет? — Влад откинулся на спинку стула, его лицо приняло самодовольное выражение.
— Ну да. Ты же у нас вылитый Гагарин… — полушепотом произнесла я, выпрямляясь и принимая задание от старосты, Даши Филатовой: краем уха слышала, что Василий Исакович попросил ее раздать всей аудитории листы, где мы должны были написать примеры девиантного поведения и внести их в представленную таблицу.
— Все это звучит, как полный бре…
Осеклась, когда услышала смущенный лепет Машки, на его ядерную улыбку, сдобренную комплиментом ее прическе (что на деле была обыкновенной французской косой)
— Ответы есть в учебнике на странице 135.
— Спасибо, Мария, — голос парня стал приглушенным, с бархатистыми нотками. Скривилась, а пальцы дернулись в сильном порыве стукнуть его учебником по голове, чтобы полезная информация, добытая нечестным путем, из него выветрилась.
В колонку, посвящённую классификации Е. В. Змановской, в среднюю строчку «Асоциальное (Аморальное) поведение» с нажимом написала «патологический лжец».
— Убедилась? — лицо с тяжелым отпечатком бессонных ночей и переживаний просияло. Нет, он не улыбнулся, но в глазах загорелся почти потухший за последние недели бесплодных поисках озорной огонек.
— Ты просто неисправимый лгун… — бросила ему в ответ общеизвестный факт. Конечно, не такой общеизвестный, как мне бы хотелось… Ведь знаю только я.
— Разве я солгал? — такое искренне удивление отразилось в глазах и в мимике… Эй, кто-нибудь, несите «Оскар»! — У нее, правда, миленькая коса.
— Мне-то можешь не врать, — ответила. Но уже не так уверенно. А может, ему правда нравится Даша с ее скучной прической? И он только и мечтает о том, чтобы самому по утрам заплетать ей косы…
19.2
Горько-острый привкус ревности обжег язык: так и захотелось сказать ему что-нибудь обличительно-обидное. Так, стоп, Ника. Когда тебя стали волновать вкусовые предпочтения Файтова. Нет… Этой болезнью мы переболели в прошлом году, хватит. — Может, на Филатову твоя улыбочка и подействовала, но, хоть убей, не поверю, что… — Подавилась словами, потому что желваки на лице парня дернулись, а глаза потемнели от недовольства. Не поняла, что я такого сказала… Точно. Слова «смерть», «убийство» и все возможные от них производные — у нас под запретом. И если честно, я, в принципе, не видела в этом проблемы? А что? Есть куча вариантов, как избежать страшного исхода событий, учитывая, что превращения Влада опасны только в полнолуние. На худой конец, можно службу отлова бродячих животных вызвать или «112» набрать. А вот Файтова мои аргументы не успокаивали.
— Дело не только в улыбке, как таковой, — напряжение спало с его лица, а в голосе даже не было намека на недавнее недовольство. — Надо уметь, поступать и говорить так, как ожидают от тебя другие. В разумных пределах, конечно. Кому-то хватит и комплимента, а другому придется «бескорыстно» помочь…
— И кто тебя этому научил? — мозгами то я понимала, что Файтов не говорит ничего существенно нового. Но кто-то же вбил ему в голову, что во лжи нет ничего противоестественного.
— Моя мама. Она научила меня улыбаться даже сквозь боль. И он улыбнулся, но глазах, если присмотреться, не было и тени улыбки.
— Влад… — звонок с пары прервал меня. Мысли спутались, вопросы разбежались по углам.
Пока я поспешно дописывала таблицу, Влад успел испариться. Больше смежных пар у нас не было…
— Эй, может, хватит витать в облаках? — Коверина пощелкала пальцами у моего лица.
— А? Что? — непонимающе захлопала ресницами. Я так сильно была погружена в размышления о разговоре с Файтовым на паре по «Общей Психологии», что даже не могла сказать, какой темы коснулась подруга. Но Надя точно у меня что-то спросила…
— Ты. Пойдешь. В эту пятницу. В клуб? — отрывисто и четко проговорила Коверина: даже иностранец понял бы.
— Ну… — протянула, ища причину пропустить сомнительное пятничное мероприятие. Напиваться, чтобы на утро чувствовать себя ожившим мертвецом? Так себе удовольствие… Да и цены в баре дерут… Я уже не говорю о бессмысленной музыке в оболочке тяжеловесных звуков.