Уголки полноватых губ дернулись, выдавая некое подобие мимолетной улыбки.
— Конечно. Они с мамой поженились почти сразу же, как я перестал бросать кровожадные взгляды в сторону Файтова-старшего.
В голове что-то перекрутилось, завязываясь двойным морским узлом. Погодите-ка…
— Получается, ты взял фамилию отца?
— Ага. Раз уж Войнов отказался от меня. А этот даже пятерку по «истории» поставил, почти по блату. Да и Владимир — классный мужик.
– Рада за тебя…
Эфемерная улыбка, почти неуловимая, снова коснулась его лица.
Влад оттолкнулся от мойки, два шага — легких, плавных, без лишних движений. Раз — и в желудок словно провалился кусок замороженного угля размером с кулак, стоило Владу наклониться ко мне. Не успела я сообразить, как мне отреагировать — отклониться или же, наоборот — он резко выпрямился.
Хруст тоста, с тарелки на дальнем углу стола, заставил вздрогнуть. Дрожь распространилась по всему телу, захватывая каждый сантиметр кожи.
20.2
Тряхнув головой, насильно вырвала себя из воспоминаний, чувствуя, как жар стыда приливает к лицу. Это ж надо было подумать, что Влад собирается меня…
— Ты готова? — Файтов без предупреждающего стука распахнул дверь.
Вздрогнув, резко развернулась, прижимая к себе так и не надетое синее платье с черным гипюровым верхом, как будто из другой Вселенной наблюдая, как у меня покрывается пятнами лицо.
— Выйди! — невнятно пискнула, когда взгляд парня зацепился за ажурный край моего черного бюстгальтера: попытка спрятать свое неглиже за трикотажной тряпкой не увенчалась абсолютным успехом.
Файтов, драный наглец, не растерялся.
— Милое платье. Подходит к твоим глазам, — выдал он прежде, чем закрыть дверь за секунду до того, как в него полетела гобеленовая подушка, расшитая маками.
Вдохнула. Досчитала до трех. И медленно выдохнула.
Кто бы мог подумать, что сердце будет так бешено колотиться не при виде костлявого силуэта какого-нибудь облысевшего от холода клена, а лишь при одном взгляде этих карих глаз с опасными золотыми вкраплениями.
Переоделась, выпрямила волосы и даже накрасилась непривычной алой помадой — раньше это придавало уверенности, но не сейчас. Внутренняя дрожь прошлась под кожей раздражающими электрическими разрядами.
В итоге я тянула до последнего, пока не раздался звонок в дверь. Ринулась в коридор, испугавшись, что это могут быть родители. Но Влад меня опередил. В квартиру впорхнула Коледина, принеся с собой тяжелый запах каких-то цветочных духов. В носу засвербело, еле удержалась от чиха: не хватало еще, чтобы туш потекла от выступивших слез. Ну, подруга… любит же она крайности. Если розовый цвет — так обязательно цвета яркой фуксии, чтобы в глазах рябило, если духи, так что-нибудь тяжеловесное, с нотками жасмина или гиацинта, или терпко-пряный запах коры и специй, что больше пошел бы Максу, чем ей. Сегодня от нее пахло маслянистым легко узнаваемым иланг-илангом, с нотками чего-то перченого. Все бы ничего, но Надя явно переборщила с дозой. Как и с платьем, выглядывающим из расстегнутого пальто — из-за золотых пайеток перед глазами невольно заплясали цветные круги. Макс Агрилов на ее фоне выглядел довольно скромно. В своих темных джинсах и с черной рубашкой с золотой окантовкой — из-за ворота кожанки торчал небольшой кусок витиеватого узора. Когда он стянул кожаные перчатки, похожий рисунок мелькнул и на манжетах. Не знаю, где он ее достал, но выбирала явно Коледина, чтобы составить ансамбль из их нарядов.
Поздоровавшись за руку с Файтовым, Макс кивнул мне в знак приветствия. После замер на секунду: голубые глаза Агрилова хитро прищурились, он ухмыльнулся, переведя взгляд с меня на Влада, отчего его верхняя губа, непропорциональная по полноте с нижней, стала еще тоньше.
— Так это правда?
От изобличающего тона стало не по себе. Да еще это дернувшаяся темная бровь, будто подталкивающая выдать секрет. Которого, кстати, у меня нет. Тайны и секреты — это особенность Владислава Файтова. Я же, напротив, не имею за душой ничего такого, о чем нельзя рассказать. Я же не отращиваю клыки, не покрываюсь пятнами и шерстью в полнолуние, и в перерывы между ними, в конце-то концов. А странные сны… Возможно, всего лишь реакция сознания на дичь, творящуюся вокруг.
— О чем ты? — в идеале мой голос должен был звучать беззаботно, но в нем так и сквозила настороженность.
— О том, что вы вместе! — Макс достал из кармана телефон, бросив в мое растерянное лицо кроткий взгляд. И принялся тыкать по экрану пальцем.