– Как наши дела? – спросил Иван Антипович.
«Наши дела хорошо!» – хотелось отрапортовать Андрею, глядя в глаза учителя, которые даже отсюда, из космического далека казалось присыпаны пеплом с трудом одолеваемой муки. – «Следы Великой Марсианской Цивилизации найдены! Как вы и предсказывали в многочисленных работах! Ваши оппоненты посрамлены!»
Ему очень этого хотелось. Очень. Но подобного он, к сожалению, сказать не мог. Ничего они не нашли в этой самой Обсерватории. Песок и камни. Камни и песок. Тут даже воды не было. Ни единой каверны, которая хоть как-то могла оправдать археологические раскопки, и за что в Теплом Сырте им сказали бы большое человеческое спасибо. Но язык не поворачивался признаться даже в том, что учитель и так знал из ежедневных отчетов.
Андрей понурил голову. Самое печальное, он понимал суть вопроса. Суть заключалась в простой вещи, без которой однако невозможны никакие археологические изыскания.
Вера.
Необходима вера, чтобы искать, просеивать тонны пустой породы, тщательно осматривать и анализировать тысячи камней, в которых, при большой фантазии, можно усмотреть материальные свидетельства исчезнувшей миллионы лет назад цивилизации… но именно что при большой фантазии и именно что усмотреть… Потому как тесты по методу академика Ефимова на микровкрапления, то есть мельчайшие остатки тех инструментов, которыми могли обрабатываться эти камни, неизменно давали отрицательный результат.
Шлиман верил, что отыщет Трою, и сделал величайшее археологическое открытие.
Да что Шлиман! Никто не верил, что на безжизненной, раскаленной Венере можно отыскать хоть какие-то следы существовавшей когда-то жизни. И только Иван Антипович Ефимов, тогда всего лишь скромный научный сотрудник Института космических исследований, верил. И нашел. После долгих, упорных поисков, оставив в черных радиоактивных песках проклятой Земли Иштар большую часть своего богатырского здоровья, за что и расплачивается до сих пор.
И вот Марс. И вот его лучшие ученики. Последняя надежда подтвердить теорию, которую академик разрабатывал многие годы, теорию «Пояса Жизни», охватывающего три планеты земного типа, а может и четыре, если включить в него Фаэтон, разорванный приливным действием Юпитера. И если бы удалось отыскать следы Великой Марсианской Цивилизации, то дальнейшие поиски перенесли бы в Пояс астероидов.
Но Андрей не верил.
Ничего не мог с собой поделать. Более того, он знал: потеряли веру и Максим с Аглаей. И не последнюю роль в прогрессирующем неверии сыграли эти чертовы бытовые киберудобства. Нет, конечно же, не тостер, не стиральная кибермашина, ни киберкухня и не тектотон-бариста явились главной причиной, но они ускорили процесс.
Академик продолжал расспрашивать. Но из его голоса ушло нечто очень важное и нужное Андрею. И только когда сеанс связи закончился, он понял – что именно.
Иван Антипович тоже больше не верил.
Не в свою теорию, нет.
В своих учеников.
Андрей долго сидел за столом, бездумно перелистывая дневник экспедиции. Потом выключил планшет, и с силой ударил кулаком по столешнице. А затем еще раз.
Глава седьмая. Вера и бездействие
Утром Аглая застала на кухне драку. Точнее, драка еще не началась, но дело шло именно к тому, чтобы ею всё увенчалось. Андрей стоял перед Максимом, держа наизготовку молекулярный паяльник и брикет молекулярной канифоли, а Максим судорожно прижимал к груди полуразобранный тостер, издававший странные звуки, похожие на всхлипы напуганной собачонки.
– Что за шум, а драки нет? – поинтересовалась Аглая.
– Сейчас будет, – мрачно пообещал Андрей, подступая к Максиму.
– Ты не посмеешь! – завопил Максим и уперся спиной в холодильник. – Это ценный прибор!
– Даже не представляешь насколько, – ответил Андрей. – В нем вмонтирована крохотная деталька ка-пэ-два-у-эф-три, которая мне позарез необходима, и клянусь вот этим паяльником, – он воздел вверх руку, – я вырву ее из внутренностей этого проклятого тостера.
– Ну, в самом деле, Максим, зачем тебе тостер? – зевнула Аглая. – Гренки и на сковороде жарятся прекрасно.
– Вы не понимаете, не понимаете, – пробормотал Максим. – Он не просто тостер, он не просто…
– Кстати, Андрей, а для чего тебе эта самая капэ… как там ее? – Аглая приняла из рук тектотона чашку кофе и отхлебнула.
– Для того, что эта самая капэ абсолютно аналогична капэ, встроенной в киберархеологов, которая как раз и вышла из строя, – ответил Андрей, пристально следя за Максимом. – И если я ее сейчас получу, а я ее получу, – сказал он зловеще, – то на раскопках не потеряем ни единого дня из-за простоя.