— Война — это зло, — сказал я. — В моём мире её не будет. Я сугубо мирный человек.
Хват покачал головой, подобрал остатки зеленого горошка, ловко забросил их в рот.
— Значит, счастья для всех даром, увы, не получится.
— Значит, не получится, — в тон Кондратию ответил я. — Если только…
Хват странно смотрел на меня. С таким выражением, наверное, смотрит учитель на способного ученика, ожидая правильный ответ на каверзную задачку.
— Если только не создать для каждого мир по душе, — сказал я, а Хват сделал странное движение — будто аплодировал мне, медленно сводя и разводя ладони. — Но это сказка. Ненаучная фантастика.
— Почему? — сказал Кондратий. — Технически вполне реализуемо.
— Вот на этом уровне? — Я вытащил из кармана сотовый и положил на стол. Нажал кнопку, экранчик загорелся. Здесь, в обстановке шестидесятых, он выглядел чужеродно.
— Или на этом, — спокойно сказал Хват и между нами высветилось голубоватое облачко, в котором плавали разноцветные сферы. Кондратий запустил в облачко руку, ухватил одну из сфер, потянул, и она в свою очередь распахнулась еще одним облачком. Он вытащил руку обратно и небрежным движением смел все обратно в небытие.
Я осторожно огляделся, но завтракающие люди не обратили на произошедшее никакого внимания.
— Они нас не видят? — Кондратий улыбнулся. — Накрыли нас полем невидимости?
— Дима, не изобретайте сущностей сверх необходимого, берите на вооружение бритву Оккама. Вы слышали о слепом пятне? В поле нашего зрения имеется область, которую не видим в силу анатомического строения глаза. Но мы этого не замечаем, поскольку мозг достраивает картинку.
— Все равно не понимаю.
— Это — аналогия. Сколько раз вы проезжали из города на вашу дачу и обратно, но не обращали внимания на поворот на… как вы назвали? Анизотропное шоссе? Очень удачное название…
— Не мое, — сказал я. — Оно… из одной книжки, в общем.
Действительно — сколько? Проезжал поворот, даже не задумываясь — куда может привести эта дорога? Да и под силу человеку задумываться над каждым поворотом, который попадается на пути? Все эти ответвления от магистрали, по которой мы привычно несемся, лишь отмечая и тут же их забывая, даже не ощущая желания притормозить, свернуть и проверить — куда тебя может привести эта неприметная дорога? Хорошо, если на ней стоит указатель — «Большие Клыки — 5 км», либо «Базарные Матаки — 1 км», а если нет ничего? Только колея, уходящая за перелесок? Всякий ли решиться избрать ее? Мы не любопытны. Мы чересчур заняты. У нас тысячи дел. Вот наше слепое пятно, о котором говорит Кондратий. Привычка жизни.
Хват закурил, внимательно меня разглядывая. Наверное, догадывался о происходящем в моей голове.
— Нет никаких путешествий во времени, — сказал он. — И никаких параллельных и прочих перпендикулярных миров тоже нет. Все это — ненаучная фантастика. К чему вообще множить миры сверх всякой меры? Мир один. И он вполне бесконечно разнообразен. Но большинство людей этого не замечают.
— А что же есть? — спросил я. — Если это, конечно, не секрет.
Кондратий глубоко затянулся, так глубоко, что тлеющий огонек на сигарете добежал почти до фильтра, а столбик пепла опасно искривился, грозя упасть на стол.
— Опричи. Вот, что есть.
Снова это словечко. Странно знакомое.
— Похоже на опричнину, — вспомнил я.
— Почему похоже? Опричь и есть производное от опричнины, — улыбнулся Хват.
— А вы, значит, — опричник? — я попытался шутить, но что-то знобкое повеяло на меня, сердце сжала ледяная рука. Ну, вот оно! Только — что именно? — Не похожи. Где ваши метла и песья башка?
— В вашей родной опричи, Дима, есть известный писатель, который сочиняет книжки о магах, живущих в современном мире. Так вот, у них нет никаких плащей, колпаков со звездами, даже седых длинных бород нет. Они, как и вы, пользуются переносными телефонами, водят машины, работают на вычислителях.
— Кажется, я читал.
— Поэтому вы поймете. Мы даже себя опричниками не называем.
— Как же, если не секрет, — я взял стакан кефира и отхлебнул. Сморщился. Как вообще такое можно употреблять?
— Кромечники, — сказал Хват и закурил очередную сигарету. Слово как нельзя лучше контрастировало с тем образом, который явился перед мысленным взором.
— Кромешники?
— Кро-меч-ники, — раздельно повторил Хват. — Но ход ваших ассоциаций любопытен, Дима.
— У меня чувство — сейчас на дыбу потащат, а затем голову с плеч, дабы неповадно из опричи в опричь переезжать. Я ведь что-то нарушил? Вы меня сразу на примету взяли. И в ваш номер я не случайно попал.