Хорошо всем. По отчетам, в столице бурно развивается современная транспортная инфраструктура, исправно растет количество пассажирокилометров. Таксопарк регулярно и с удовольствием перевыполняет план, а значит, начальники и управленцы получают премии. Водители тихо радуются спокойной работе и шансу подхалтурить на стороне. Совбуры имеют комфорт без лишних накладных расходов. А что до москвичей… да кого они волнуют?
Сама по себе «реношка» меня ни капли не удивила. Забавные конструкции с покатым капотом а-ля угольное ведерко и радиатором позади двигателя здорово успели намозолить глаза и задницу еще в Берлине. Устаревшие морально и технически, с деревянным каркасом кузова и складывающейся крышей из прорезиненного брезента, они выпускалась огромными партиями еще с довоенных времен, в сотнях комбинаций, буквально от микролитражки до автобуса. Советский экземпляр, по крайней мере, оказался хоть и не особенно ухоженным, но почти новым, тогда как в Европе можно запросто «поймать» натурально антикварное чудо первого десятилетия текущего века.
Водитель, солидный дядька лет сорока, в погрузке помочь не соизволил. И ладно, не великая проблема — отдельного багажника нет, зато между задним сидением и спинкой переднего до неприличия много места, наверно около метра. Более чем достаточно для наших чемоданов и свертков. Удобно, все под рукой, так что пирожные мы успели съесть еще пока шофер выруливал от магазина на улицу через какую-то непостижимо огромную полуплощадь-полусквер.
— Куда мы сейчас? — начал я, едва Яков успел проглотить последний кусочек бисквита.
— На квартиру, разумеется, — охотно отозвался партнер. — Никак не думал, что с гостиницами стало так плохо.[267] Кого только ни расспрашивал, но предложили лишь угол в общежитии, недавно перестроенном из конюшни какого-то графа. Сходил, посмотрел…
— Там хоть жить-то можно? — нетерпеливо перебил я.
— Нет, — ухмыльнулся Блюмкин. — Грязь дикая, отбросы во дворе, электричества нет, все спят на кроватях прямо в сапогах. Снедь под подушками прячут, жрут там же, хорошо если с табуретки, и ссу… оправляются с парадного.
— Но…
— И тут попался мне Федор Степанович, — Яков показал рукой на сосредоточенно крутящего баранку шофера. — Пообещал прекрасную мансарду в Кузьминках, всего-то за семь червонцев в месяц, свояк у него в ЖАКТе.
— Точно! — громко, чтоб перекрыть шум мотора, отозвался водитель. — Не сомневайтесь, товарищи. Хорошая комната, большая, светлая. Бывшая барыня жила, и при ней двое квартирантов.
— Там же только дачи, — вмешалась Александра.
— Так от они и есть, — тряхнул кожаной кепкой Федор Степанович. — Но ведь недалече, верст пять до трамвая не будет! А то и до станции можно, пригородные поезда счас ходят, почитай, не хуже чем до войны.
— Два часа до центра добираться, минимум. Скорее, три! — попробовала возмутиться девушка.
Но ее слова так и повисли в воздухе без поддержки Блюмкина.
— Многие так живут, — шофер, ободренный молчанием, решил укрепить свою позицию. — У барыни с мужем-профессором попервой две дачи было, эта да в Люблино, и еще квартира на Харитоновском. Но в городе-то живо их уплотнили, да так, что сами сбежали от греха подальше. В Кузьминках поменьше дом, всего на две комнаты и кухонку, в нем они, значит, и жили, а Люблинский сдавали.
— А в мансарду как попали? — поинтересовался я.
— Да не додумали вовремя! Им бы рабочим все сдать, а они все по знакомым… Вот местный совет в суд и подал, там быстро приговорили взыскать дополнительных налогов на полторы тысячи рублей.
— Откуда такая бешеная сумма?! — возмутился даже привычный ко всему Яков.
— Как-то насчитали, — пожал плечами Федор Степанович. — Говорил кто-то, что барыня зимой денег не брала, потому как дрова и без того дорогие, вот с этих недоданных денег налоги и потребовали, враз за три годочка.
— Непонятно, но здорово, — пробормотал я скорее для себя, потому как водитель не собирался останавливаться:
— Платить им, понятное дело, нечем было. Так дачи и отобрали в пользу ЖАКТа. Ту, что в Люблино всю, в Кузьминках — оставили хозяевам комнату в мансарде. Да только муж с горя запил горькую, а чуть опосля вообще сгинул. Вот барыня и пустила двух квартирантов, чтоб, значит, с голоду не помереть.
— Что же приключилось потом? — поторопила рассказ Александра.
— Так, говорят, разъехались кто куда…
— А если честно?! — неожиданно вмешался Блюмкин.
267
Сложности с жильем в эти годы в Москве колоссальные. Например, В. Чкалов, получив назначение в Москву в ноябре 1930 года, сумел получить отдельный номер без удобств (!) в гостинице «Интернациональная» только осенью 1932 года.