Так клубный обед стал лучшей в моей жизни верноподданнической антрепризой. Куда там Большому театру!
Есть дьявольски костлявую пресноводную рыбу я более-менее научился в пути по советской Карелии. Но то руками! Местные же без видимых усилий разбирали массивные тушки в своих тарелках за счет виртуозного владения вилкой и специальным ножом, более похожим на узкую лопаточку. Следовать их примеру и при этом поддерживать непринужденную светскую беседу — примерно как эсэмэсить за рулем, то есть рискованно и невкусно.
Возможно, мои мучения оказались слишком очевидны для окружающих, либо же в толстом своде дворянских правил хорошего тона в явном виде прописан лимит на внимание к одной персоне, но более меня никто всерьез не расспрашивал. Разговор вильнул в сторону местечковых проблем, в частности — гастрольного концерта некой Плевицкой, чаще нежно и с придыханием называемой «наш курский соловей».[218] Обсуждение взволнованного вида господина Маннергейма во время исполнения хита всех времен и народов «Я тогда еще молодушкой была, наша армия в поход куда-то шла» изрядно меня повеселило, впрочем, как и глубокое впечатление присутствующих от рыдания в голосе певицы на строчках типа «Замело тебя снегом Россия, запуржило седою пургой».
В процессе барышни так растрогались, что госпожа председатель предложила подать десерт в карточной комнате, у пианино, под которое «можно устроить обворожительное хоровое пение». Я уж было придумывал достойный повод сбежать от эдакого непотребства, но опять спас генерал, сославшись на необходимость быть на службе в банке «как штык». Так что все прошло по-простому — черный чай да бисквитные пирожные с ломтиком арбуза, которые полагалось вкушать небольшим ножом и трехзубой вилочкой.
А там и прощаться пришла пора, уж не чаял дожить до этого радостного момента. Разумеется, просто так меня не отпустили. Ольга Александровна настойчиво намекала не забывать и приходить в гости:
— Сделайте одолжение, сударь, если не сегодня или завтра, то пренепременнейше на следующей неделе, в четверг, у нас будут дети и баронесса Майдель из общества «Друзей Русских Скаутов». Дамы напекут сладких булочек, ватрушек и тортов, все будут петь и музицировать… а еще мы все очень надеемся на рассказ о ваших приключениях, вне сомнений, он станет украшением вечера.
Пришлось соглашаться и уверять во всяческих почтениях, мимикой и жестами выражать ликование как крайнюю степень радости по поводу скорой встречи с близкими по духу и разуму господами. Себя же успокаивать старой поговоркой: обещать не значит жениться. Вот смеху-то будет, если матерый скаут в моем лице окажется совершенно не в курсе детской символики или ритуалов, или того хуже, найдется «общий» знакомый с далеких и болотистых берегов реки Исеть.
Тем не менее, в суете клубной благоглупости нашлось светлое пятно. Уже в дверях гостеприимная бабуля-метрдотель на прощание шепнула:
— Милок, ты поищи в порту «Артель русских грузчиков»… Пастернак фамилия трудового агента, не ошибешься.
«Овощ или писатель?» — хотел подшутить я, но сдержался.
Дай бог ей долгих лет!
Надо сказать, обеденная история этим отнюдь не закончилась. Не успел я спуститься на улицу и дойти до угла, как меня догнал Виктор Александрович.
— Могу ли я попросить вас об одолжении? — начал он с места в карьер.
— Разумеется! — надеюсь, моя улыбка в тот момент не сильно походила на оскал.
— Понимаете ли, моя фамилия Ларионов… Капитан Ларионов,[219] юнкером пошел в Ледяной поход Добровольческой армии Лавра Георгиевича… Из Финляндии меня официально выслали в прошлом году, так что я в Хельсинки, гхм, можно сказать — на нелегальном положении.
— Очень приятно…
В ответ он уставился на меня как фанат WoT на почитателя Ingress. К счастью, немая сцена обошлась без кинематографической экспрессии. Господин капитан лишь хлопнул себя по лбу кончиками пальцев:
— Ах, простите, вы же наверняка не в курсе!
— Скорее всего, — честно признался я.
— Понятно, конечно понятно, большевики постарались все скрыть!
— Они это умеют!
— Так вот, — с отчетливо ощутимой ноткой самодовольства зачастил Виктор Александрович. — Как раз за обедом я упомянул Бориса Коверду, который застрелил большевистского шакала Войкова. Но провидению было угодно распорядиться так, что именно в этот же самый день, 7 июня, я с парой помощников сумел забрался в Петербург и закидал бомбами Новицкого,[220] партийное собрание![221] Кучу партийных сволочей мы переранили, а верно и убили кого-нибудь.
218
Правильнее ее называть «наша Мата Хари». Известная исполнительница русских песен и романсов Н. В. Плевицкая с 1930 года сотрудничала с НКВД, в 1937 осуждена французским судом на 20 лет каторги за соучастие в похищении из Парижа главы РОВС Е. Миллера.
219
В. А. Ларионов (1897-1984) — участник Первой мировой и гражданской войны в России, первопоходник, галлиполиец, в 1921 году приехал к родственникам в Финляндию, где принял активное участие в деятельности РОВС в боевой организации генерала Кутепова.
220
Инженерная граната Новицкого имела фугасное действие и предназначалась в основном для разрушения проволочных заграждений противника. Заряд ВВ — 1,65 кг.
221
7 июня 1927 года группа В. А. Ларионова забросала гранатами зал заседаний «Агитпропагандного Отдела Ленинградской Коммуны», в результате чего было ранено, по советским данным, 26 человек.