Павел поймал взгляд Анки и, думая, что слова ее относятся к нему, покраснел.
— Неправда! Я весь улов сдаю, — сказал Павел.
Тимофей поднял руку, попросил слова.
— Братцы!.. Такой обиды и батько мой не видывал. Всю жизнь людям добро творил, в нужде помогал, а теперь? Из хутора прогонять… Что ж я, собака, что ли?
— Никто вас этими словами не обзывал. А вот что вы спаиваете рыбаков, платите бедноте за работу копейки, об этом говорилось. Вот вы не выполнили своего плана, а лов прекратили. И других сбили с толку. Зачем вы это сделали?
Тимофей отвел глаза в сторону.
— При чем тут я?.. Все бросили… Порядок такой… Да и кто в жарковую путину ловит?
— Все, кроме пьяниц и лодырей.
— Попробуй летом половить. Поглядим, что ты поймаешь, — вставил Егоров.
— Будем пробовать все. Завтра в ночь все до одного баркасы выйдут в море. Поеду и я.
— А я не выйду, — с усмешкой сказал Егоров.
— Тогда мы на твоем баркасе пойдем.
— Баркас потоплю.
— Под суд пойдешь, — предупредил его Жуков.
Тимофей дернул Егорова за рубаху:
— Сядь, ты еще… — и глухо проронил: — Никаких порядков тебе.
— Откуда им быть, когда бабы на почетном месте заседают, — хмуро проворчал Егоров.
— Когда нет людей, то и петух — Сулейман-паша.
Панюхай вспыхнул и — обиженно к Тимофею:
— Ты, Николаич, кого это, дочку мою затронул?
Тимофей посмотрел на Панюхая, пожевал бороду и, ничего не ответив, пошел со двора.
— Тимофей Николаич! Погоди, куда же ты? — и, перепрыгивая через лежащих, Егоров поспешил вслед. У ворот задержал Тимофея.
— Чего ты, Николаич? Ежели что, все за тобой пойдем. Ребята! Правильно?
— Правильно!
— Валяй за Николаичем. Делать нам тут нечего! — и рыбаки потянулись к воротам.
Кострюков преградил дорогу:
— Стойте! Собрание не кончилось.
— О чем еще там?
— Об артели потолкуем.
— Не-э-э-эт… — отмахнулся один рыбак. — В кабалу не пойдем.
— Затем и звали нас? — разочарованно сказал другой.
— Напрасно только ноги били, — вздохнул третий.
— Вы вот сейчас находитесь в кабале, — загорячился Жуков. — И когда вам показываешь выход из нее, вы отбрыкиваетесь и головой лезете в петлю.
— Какой же выход?
— Объединиться в артель. Члены артели пользуются всеми льготами и платят только единый ловецкий сбор — шесть процентов от улова. Вам, наверное, это известно? Но неволить никого не станем и толковать об артели больше не будем, раз вы хулиганите и срываете собрание. Скажу одно. Кто за артель, кто за революцию на море, оставайтесь здесь, записывайтесь в боевую дружину и завтра же — в поход за рыбой. Кто против, уходите. Держать не станем. Не станем держать!
Жуков выждал. Через минуту двор был почти пуст. Перед ним стояли пять сухопайщиков, Дубов, Зотов, Евгенушка, четыре бедняка-коммуниста и два комсомольца.
— А какие правила для нас? — спросил один из сухопайщиков.
— Порядок простой. При вступлении в артель батраки платят вступительный взнос пять рублей, а бедняки и середняки от пяти до двадцати рублей.
— Мы не против.
Жуков оглядел присутствующих.
— Будем считать артель в семнадцать человек. Пишите протокол.
И сейчас же от ворот послышалось ядовитое:
— Своя семейка собралась. Голь да моль, да сазан косой.
— Из дешевого мяса все равно не сваришь хорошего супа.
Когда избрали правление, в которое вошли Кострюков, Жуков, Анка и один из сухопайщиков, Анка спросила:
— А кто же председательствовать будет?
— Садись, Жуков, у руля. Станови парус и румпелек в руки.
Жуков молчал, нервно кивая головой.
«Вот и хорошо, что согласился», — подумал Кострюков и вслух Душину:
— Запиши.
Жуков встал, сказал Кострюкову:
— Собери членов сельсовета.
— Для чего?
— Дело есть. Важное дело.
Кострюков предупредил Душина и Анку, и они направились в помещение совета. Когда все уселись за стол и вопросительно уставились на Жукова, он быстро проговорил:
— Сельсовет должен сейчас же поставить перед собой три вопроса, которые требуют немедленного разрешения. Первый: прекратить свалку рыбы в ямы. Сохранить для государства улов до одной рыбешки. Для этого нужно передать в пользование артели пустующие сараи и ледник сбежавшего Урина.
— Правильно! — подхватила Анка. — Давно бы пора.
Кострюков повернулся к Душину:
— Запиши в протокол, — и к Жукову: — Дальше?
— Лишить избирательных прав Белгородцева. Видали, что получилось сегодня на собрании? Надо обломать крылья этому ворону. Вот, читай, — и он передал Душину заявление сухопайщиков. — Читай вслух.