Брыкнув ногами я сбросив с себя одеяло и вскочила в холодном поту, задыхаясь. Тело бил озноб, лоб пылал, голова кружилась. Почему кошмар настолько реалистичный? Не об этом ли говорила Рейн, предупреждая о неизбежной акклиматизации в новом мире?
Сощурившись, я выглянула в окно — там ярко светило утреннее солнце, слышалось щебетание птиц, плыли высоко в небесах кучевые облака.
А я стояла нагишом посреди комнаты.
Быстро одевшись и умывшись, я решила найти своего регента. Что-то мне подсказывало, что он мог ответить на все мои вопросы, а я больше не желала пребывать в неведении.
Однако на выходе из комнаты меня ждал сюрприз. Точнее, даже два. Слева и справа от двери, сидя по-турецки на полу, ждали мои протекторы. Эдвард сидел с закрытыми глазами, отдыхая, а Рейн держала свой меч на коленях, бережно натирая его поверхность шероховатой тряпочкой. Мне на мгновение почудилось, что Рейн тоже спит, а полировать меч умеет во сне, однако они о чём-то негромко беседовали. Мне удалось выхватить лишь обрывок реплики Рейн:
— …и есть разница между врагами и предателями, — девочка оглянулась и умолкла. Сунула тряпочку в карман рубашки, встала и поклонилась, — Приветствую, госпожа. Удалось выспаться?
— Вы здесь все это время были? Почему не в своих комнатах?
— Ты знаешь ответ, — сказал Эдвард, по-прежнему с закрытыми глазами.
— Ерунда, не станете же вы ходить за мной всюду! — сказав это, я поймала настороженный взгляд Рейн, в котором явственно читалось «будем», — Хотя бы перестаньте называть меня… как вы меня называете! Мы ведь друзья!
— Тройка бы с тобой не согласился, статус у нас разный, — отрезал Эдвард. Юноша открыл один глаз и, как кот, сонно потянулся, — К тому же, твое имя священно. Вне твоей колыбели и бывшей обители, Земли, ему не пристало звучать по всяким пустякам, — он встал и потянулся, — Проголодалась?
Меня без лишних слов повели по коридору к широкой винтовой лестнице. В стенах ее были оставлены ниши, в которых стояли белоснежные мраморные скульптуры, смахивающие на статуи времен Древней Греции. На какой-то миг мне даже показалось, что это и есть мыслители и императоры, но на деле в камне были запечатлены обычные люди: были и мои ровесники, и совсем взрослые, и даже несколько детей.
Чем выше мы поднимались, тем искуснее становилась проделанная мастером работа. У подножия изваяний появлялись золотые таблички с надписями на непонятном мне языке.
— Кто это?
Эдвард и Рейн переглянулись.
— Анкеры, — ответил юноша, — Все, кто когда-либо жил в одном из десяти миров. Эти скульптуры воздвигают посмертно, и их здесь сотни. Те, что старше тысячи лет, пришлось перенести в музейные залы.
Нам по пути встретились двое близнецов лет двадцати, при каждом был меч.
— Эдвард! Рейн!
— Трой, Дрой? — Эд пожал им руки, — Что вы здесь делаете?
— Мы? Охраняем анкера, — оба неловко заулыбались, — Директива его светлости Тройки. Вы освобождены от ваших обязанностей на неопределенный период, мы вас заменим.
Рейн и Эдвард переглянулись.
— Значит, выбрали вас, — протянул Эдвард, — Надеюсь, нас хотя бы не сошлют на плантации и не предадут суду.
— Вы мои новые протекторы? — я окинула взглядом двоих белобрысых молодцев, улыбающихся во весь рот, и поморщилась, — Что же, охраняйте. Но Рейн и Эд меня будут сопровождать.
Мы поднялись на самый вверх, где на мраморном подиуме, всем на обозрение, стояла двухметровая золотая скульптура двух подростков.
— Спасибо, вы можете быть свободны! — я кивнула близнецам, — Благодарна за сопровождение, дальше моей защитой снова займутся Эд и Рейн.
— Но, анкер! — оба растерянно переглянулись. — Нам велено защищать вас!
— Вы и защищали меня на лестнице! Обещаю, что поговорю с Тройкой и все улажу. Вы можете быть свободны.
Протекторы какое-то время постояли. Потом поплелись вниз, мрачно оглядываясь на меня и кидая неприязненные взгляды на Рейн и Эда.
— Спасибо, — Эд почесал в затылке, — Но это было излишне.
— Да и бесполезно, — хмыкнула Рейн, — Нас сместил не один лишь Тройка — было голосование, и отстранение приняли консенсусом. Никто не может его оспорить, даже ты.
— Посмотрим, — я пожала плечами, мимолетом изучая золотую скульптуру.
Та оказалась ещё интереснее, чем мне сначала показалось. Девочка и мальчик были искусно выполнены: с детально проработанной одеждой и пластичной мимикой, жутковато живыми глазами, точно ищущими что-то впереди. Им было лет по тринадцать-четырнадцать, они были похожи, но не как брат и сестра.