Я ощутила острый, как игла, укол в грудь, и все вокруг стремительно потемнело. Не успела я вымолвить и слова, как тьма окутала меня всю и забрала себе. Мне показалось, что падение в темноту длится вечно, и я ощутила страх: вдруг смерть именно такая, бесконечная тьма и страх…
Рейн тоже меня предала?
Рейн ударила меня моим собственным ножом в сердце?
Внезапно, также мгновенно, как навалилась тьма, в глазах забрезжил свет, и я невольно потянулась к нему.
Свист в ушах, боль во всем теле, солнечный свет режет глаза…
— Держи крепко, — кто-то сунул мне какой-то тяжелый и холодный предмет в руку, — Он теперь твой. Полируй его раз в неделю, не реже.
Холод металла под пальцами, липкие следы крови и пота, запах страха и растерянности. А еще словно электрический ток, прошедший по моему телу и напитавший его новыми силами.
Я широко раскрыла глаза и сфокусировала взгляд на говорящей. Рейн! Вампирша казалась неестественно бледной.
— Какого дьявола… — я в ужасе осмотрелась. Судя по всему, мой бесконечный полет в никуда был иллюзией, потому что в реальности прошла пара секунд — люди, шестилапый ортианец и мохнатые райт-райновцы все еще окружали нас.
— С рождением тебя, — Рейн, до того придерживающая рукоять меча, отпустила его полностью. Как только витая рукоять покинула ее ладонь, вампирша вся сжалась, как от сильной боли, и схватилась за шею — на ней с ужасающей быстротой расползался длинный шрам. Шрам обильно кровоточил, кровь быстро пропитывала одежду вампирши.
— Мне он без нужды, — выговорила Рейн, скалясь и глядя на Эдварда. — Я отдаю свою кровь и свою боль для последней схватки. Так было и так будет у моего народа.
— Схватить обеих! — закричал Эдвард. Протекторы, паук с Орта, оборотни с Райт-Райна, мийрицы — все двинулись вперед. Но как-то очень неуверенно.
— Рейн, я…
— Уходи.
— Какое кому дело, если ты умрёшь?! — закричала я, — Я тебя не брошу!
— Мне плевать на твое мнение, — девушка натянуто улыбнулась.
«Вставай! Вставай! Вставай!» — вдруг закричал голос в моей голове.
Не понимая, откуда во мне взялись силы и желание бороться, я моментально встала на ноги, подхватила пистолет Мара. Вот уже третий раз он сменил хозяина. Едва я коснулась оружия, как паук и двое оборотней отшатнулись назад. Видимо, золотые пули пугали их не меньше, чем вампиров.
Я повела стволом, целясь то в одного, то в другого протектора, и те остановились. Непонятно было, кто пугает их больше — истекающая кровью вампирша или я, с мечом и пистолетом в руках…
— Беги в портал, — скомандовала Рейн. — Ты всё поймёшь, эол тебя направит. Затмение — она другая. Эолы разные, как и люди…
Арка — путь на свободу — не охранялась, путь был открыт. Эдвард что-то закричал, послышались шаги, команды…
— Алекс? — голос Рейн.
Я обернулась.
— Встретишь фокусника с Элиора, передай мою благодарность, — девушка протянула черную каменную пластину, отполированную как зеркало, вложила мне в карман. Камень был размером и весом как смартфон. — Он поймет, за что.
— Да схватите же их! — приказал Эдвард и в этот раз протекторы подчинились.
Они кинулись на нас — а Рейн, одна и безоружная, истекающая кровь, приняла бой. Её тело двигалось так быстро и легко, что казалось размазанным и неясным силуэтом, от которого разлетались в разные стороны протекторы.
«Иди! Иди! Иди!» — голос в голове не позволял ослушаться. «Она умирает за тебя, у Рейн есть лишь несколько секунд!»
Я повернулась и, не сказав более ни слова, не колеблясь и не сомневаясь, побежала к порталу.
За моей спиной слышались крики и нечленораздельные возгласы. Вампирша Рейн приняла за меня свой последний бой.
Кажется, я плакала.
Бежать было на удивление легко, из меча в моё тело лилась ровным потоком нечеловеческая сила.
А ещё я чувствовала, что сердце в моей груди больше не бьётся.
Кажется, его вообще не стало.
ЭПИЛОГ
Холод больше не обжигал.
Я даже не поняла, каким образом вышла из Фокуса в лимфу. Вот я бегу через каменное кольцо, на вершине холма ещё слышатся крики и шум боя…
А вот мир тускнеет и исчезает, будто стёртый рисунок…
И вокруг остаётся бескрайняя белая гладь.
Как её описать?
Снежное поле? Но под ногами не снег, а лишь холодная мягкая белизна. Нет ни неба, ни линии горизонта, ничего — белое ничто, на котором я стою. С плеча срывается капля крови и падает, растворяясь в белизне. Мне холодно, но этот холод приятен и почему-то привычен. Вдох больше не обжигал. И смотреть я могу совершенно спокойно, вот только единственное, что вижу — саму себя и меч Рейн в моей руке.