Элегантный вор сделал паузу, послушал тишину, наполненную мирным стуком трамвайных колес — и легким наклоном головы в мою сторону показал, что считает сказанное исчерпывающим — и готов выслушать меня.
— Все это софистика! — сказал я. — Вы рассуждаете примитивно, вы в своих выкладках делаете хитрый ход, вы подменяете конкретного обворованного человека — женщину с ребенком — неким абстрактным обворованным человеком, а себя, конкретного вора, подменили абстрактным общим вором.
Но представьте: женщина получила известие, что мать ее тяжело заболела. Она купила лекарства, она взяла все свои денежные сбережения, чтобы ухаживать за матерью, кормить ее и тому подобное, она вынуждена была взять отпуск за свой счет, она везет с собой маленького сына, которого не с кем оставить. Итак, она едет. Чтобы побыстрее успокоить мать, она позвонила ей или дала телеграмму, что прибывает с таким-то поездом, в таком-то вагоне. И вот у нее — ни денег, ни билета, ни лекарств. Ничего. А завтра сосед, которого мать попросит встретить дочку и внука, смущенно скажет, что, видимо, произошла какая-то ошибка, мать встревожится, у нее случится сердечный приступ. И дочь, занявшая денег и приехавшая через два дня, попадет как раз на похороны. Вы не думали об этом? Не думали о той цепочке несчастий, которая начинается с вашего воровства? Смерть — финал вполне вероятный, поэтому вы не просто вор, чем наверняка гордитесь, но и убийца. Да мало ли вариантов! Среди украденных вещей всегда может оказаться то, от чего зависит судьба человека — или даже нескольких людей. Опоздания, случающиеся из-за вашего воровства, ломают биографии, прерывают людские связи, они калечат жизнь! Вы думали об этом?
— Нет, — тихо сказал элегантный вор.
— Тогда — подумайте, — с соболезнованием сказал я. — И, может, бросите это подлое занятие. А пока — отдайте мне сумку, я верну ее женщине.
— Пожалуй, пожалуй, — пробормотал вор. Он не глядел на меня.
А говорят, думал я, что не бывает неожиданных прозрений души и чистосердечных раскаяний. Почему мы так легко верим в черное и с такими трудом — в светлые чудеса?
— А ты сам не вор, случаем? — вдруг поднял глаза мой собеседник. — А? Может, у тебя способ такой? На перехвате работаешь, сучара?
— Разве я похож на вора?
— Что значит — похож? На лице не написано! А если не вор — то какое ты имеешь право рассуждать о психологическом механизме этого процесса, какое право имеешь осуждать меня? Ты сначала попробуй укради, а уж потом берись рассусоливать, вонючка!
— Сейчас речь не об этом, — твердо сказал я. — Давайте закончим теоретическую часть и перейдем к практике. Согласны вы со мной или нет — сумку придется вернуть. Не заставляйте меня прибегать к действиям.
Под действиями я имел в виду всего лишь обращение к милиции в удобный для этого момент. Но элегантный вор меня не понял. Он приподнял сумку и под нею сделал движение рукой мне под ложечку, отчего я на время потерял дыхание и частично зрение и слух.
Ватно ощущал я, как он бесцеремонно идет по моим ногам, выбираясь, ватно видел, как он стоит у двери. Вот дверь открылась, он легко и весело спрыгнул, я из последних сил встал — и почти упал к выходу, уцепился за поручни, сполз на ступеньки, а со ступенек на землю.
Отдышался.
Он не успел уйти далеко.
Оглянулся.
Удивился.
— Тебе мало? Напился, дурак, и лезет! — пожаловался он подошедшим к остановке двум женщинам. — Отстань, добром прошу!
Я шагнул к нему. Он — ко мне. Он занес руку, я поднырнул — и вцепился в сумку.
Я вцепился намертво. Он пинал меня ногами, рвал сумку, женщины кричали, я сросся с сумкой, закрыл глаза, я волокся по земле — и вдруг упал.
Поднял голову — элегантный вор вовсе не элегантно улепетывал.