Выбрать главу

- Согласно уставу караульной службы, при нападении на караульного или на охраняемый объект ты должен был сделать предупредительный выстрел в воздух, а затем открыть огонь на поражение. Пистолет тебе зачем выдали?

- Но я же не знал.

- Должен был спросить. Вот в следующий раз будешь знать.

- Это что же в детей стрелять? - поразился я. - Они же просто шутили...

- А если б не шутили? Вдруг это были бы матерые убийцы? Такое в наше время тоже бывает.

Тут к Хохлу подошли три мужика.

- Александр Иванович? - спросил один из них. - Нас прислал Виктор Григорьевич.

- А-а-а, очень вовремя. Берем вот эти ящики и несем на блокпост.

Маленький, крякнув, взвалил на плечо один из них, остальные разбившись по парам, взяли два оставшихся и потащили в тоннель.

- Кадет, не отставай, - бросил Маленький через плечо.

Я поспешил за ними.

Я шел и рассматривал Хохла. Александр Иванович был кряжистым, крепко сбитым мужиком. Если Маленький как будто вытесан из куска гранита, то Хохол был вырезан из прочнейшего дерева, например, из такого же как эти шпалы. На его голове в те редкие минуты, когда он снимал шлем, виднелись жидкие седые волосы, а под носом торчала серая щетка усов. У него были очень сильные руки. Казалось, сожми он автомат чуть сильнее и от него останется лишь гнутая фольга. Я, конечно, не знал многого, но мне казалось, что как командир он очень хорош. Он практически не ругался, всегда выслушивал советы и мысли подчиненных, быстро принимал решения и отдавал четкие приказы. Видно было, что подчиненные его любят и уважают.

- Когда-нибудь, я стану таким же, - подумалось мне, и я стал внимательнее следить, что и как он делает, стараясь понять и осмыслить его приказы.

Мы прошли около пятидесяти метров от станции, и перед нами возникло невероятное сооружение. На массивной основе из бетонных блоков, перед нами возвышался блокпост. У него были толстые стены из длинных, но узких брусьев, оказавшимися бетонными шпалами все щели между которыми, были заделаны кирпичами, и теперь их обшивали листами железа. С разрешения Александра Ивановича, я сразу полез его обследовать. Как оказалось, блокпост имел два этажа, в нижнем помещении располагался контрольно-пропускной пункт, отделенный от остального помещения перегородкой, и несколько изолированных гнезд стрелков. Здесь установили пулеметы. Причем один из них смотрел в сторону станции. На верхнем этаже, крышей которого служил свод тоннеля, была маленькая комната отдыха караула. Там были всего две двухъярусные кровати, между которыми располагался маленький столик. Было еще помещение стрелка, в амбразуру которого, сейчас устанавливали еще один пулемет. Таким образом в сторону Шарашки, смотрело два крупнокалиберных пулемета. Со стороны КПП на возможного противника выглядывали четыре узкие амбразуры для стрелкового оружия. С тыла блокпост защищали пулемет и стрелки, а четвертой стороной он был прижат к стене.

На верхнем этаже я застал Тень, он изучал, как он сказал, сектора обстрела и выявлял возможные угрозы защитникам. Он попросил не мешать, а постоять в сторонке, пообещав, что чуть позже даст ответы на мои вопросы. Я немного покрутился вокруг, пытаясь понять, что он делает, но это было скучно, и я стал разглядывать работающего человека. Высокий, худощавый, одет в темный камуфляж. Бледное лицо, обрамленное светлыми волосами, тонкий, перебитый нос. Тонкие же почти синие губы и глаза слегка навыкате. Точнее глаз, осматривающий сейчас пространство сквозь снятый с неразлучной «СВД» оптический прицел. Но вот он закончил и поманил меня к себе.

- Смотри, - он дал мне прицел. - Видишь, по правой стене, идут небольшие отметки? С этой стороны они едва заметны, а с той вообще не видны - эти метки указывают расстояние. Первая - 30 метров, вторая - 50, а третья - 100. На ста метрах, тоннель поворачивает. Этот блокпост можно развалить либо танком, либо гранатометом. Против первых, не танков конечно, но в метро полно бронированных дрезин, да и монстр, не дай бог, какой полезет. У нас будут установлены специальные конструкции, под названием Противотанковые ежи. Пока противник будет через них перебираться, его уже раз десять как уничтожат. С гранатометчиками сложнее, стреляющий должен высунуться из-за угла и залепить точно в основание, но тут его ослепит прожектор. Если стрелок у этой амбразуры не будет зевать, то он легко снимет гранатометчика. Но все-таки это самая большая угроза блокпосту, и пока я не могу ничего другого придумать, кроме дополнительного поста на повороте.

- А если, например, крысы полезут, как на Тимирязевской? - полюбопытствовал я.

- Ну, здесь ты не беспокойся, мы оснастили блокпост двумя огнеметами - сквозь огонь ни одна тварь не пройдет.

- Спасибо, дядя Тень, вы очень интересно рассказываете.

- Зови меня Виталием, хорошо?

- Ага, а можно стрельнуть из вашего ружья?

- Это не ружье, а винтовка, - обиделся Игорь, но потом смягчился, - ну ладно.

Он установил на место прицел, винтовку при помощи треноги поставил на край амбразуры. Меня усадил так, что мое плечо плотно прижалось к прикладу, щека легла сверху, а прищуренный глаз смотрел в окуляр прицела.

- Пристрелка, - крикнул он вниз. А потом стал давать команды мне, - так прижми ее к себе очень сильно, ни на что не отвлекайся. Видишь, на стене тоннеля нарисован чертик, прицелься ему в глаз. Готов? Теперь плавно нажимай на спусковой крючок.

Раздался выстрел, винтовка больно ударила мне в плечо.

- Неплохо, - удивленно произнес Игорь, - думаю, из тебя выйдет неплохой снайпер.

Я прилип к прицелу, у чертика оба глаза были целы, но вот посередине лба красовалась выбоина.

- Кадет! Кадет Дмитрий, - раздалось снизу. - Выдвигаемся, нам пора на базу.

Я нехотя, так хотелось еще раз стрельнуть, передал винтовку Виталию и спустился вниз. Вскоре вся группа, кроме Тени и Лома оставшимся руководить обороной тоннеля, собралась на базе. Я, захлебываясь от восторга, рассказывал свои приключения дедушке и малышам. Соболь кашеварил, а остальные расположились на отдых.

На следующий день мы опять были на станции. Взрослые заканчивали обучение ополченцев, а я смог пообщаться с ребятами. Мы быстро со всеми передружились, у меня сразу-же выпросили шлем и копье и стали по очереди примерять. А они накормили меня очень вкусными грибными чипсами, что делает мама Матвея. От него же я узнал, что патроны в моем пистолете холостые, и немного обиделся. Но быстро успокоился, ведь Матвей, подарил мне два боевых патрона. Я тоже хотел подарить ему что-нибудь, но он отказался. Сказал, что было бы лучше, если бы я за него похлопотал, и его взяли бы в Анклав. Оказалось, что все кроме меня, уже знают, что как только Анклав возьмет станцию под свое крыло, самых способных ребят пригласят учиться в школу Анклава. Оттуда они выйдут либо Воинами, либо Механиками. И то, и другое очень престижно в условиях метро, поэтому все очень хотели туда попасть. Я рассказал свою историю по недоверчивым лицам я понял, что мне не очень то и верят, тогда я показал билет на трамвай и письмо, сомнений у них поубавилось и на меня теперь смотрели как на сказочного героя. В ответ меня завалили местными байками. Я заметил, что после моего рассказа двое мальчиков и одна девочка насупились и перестали принимать участие в нашем разговоре, как оказалось это были дети тех самых мусорщиков, несколько ребят во главе с Матвеем предложили устроить им «темную» и объявить им бойкот. Услышав свой приговор мальчики сжали кулаки и прижались к плачущей девочке, но вдруг я, неожиданно для себя увидел в них себя и моих брата с сестрой, я бросился между ними и остальными и сказал:

- Остановитесь, что вы делаете?

- Они дети тех негодяев, что чуть не убили твоего дедушку и не продали вас в рабство.

- Вот именно, они дети, и они никого не трогали, они не должны отвечать за своих отцов.

- Не отец он мне, - буркнул один из мальчиков, - он отчим, мы бы и сами с мамой от него ушли, но некуда. Он был плохим отцом: много пил, бил меня и маму.

- А наш, хоть и родной, был не лучше, - сквозь слезы сказала девочка. - Он давно перестал быть отцом, я уже и не помню, когда он сделал что-нибудь хорошее для нас.