Разумеется, кабинет Холодова располагался на самом верху штаб-квартиры, венчал собой строение и площадью соответствовал небольшому футбольному полю. Но в этом не было хвастовства: Игорь Александрович, мужчина крупный, широкий в кости, недолюбливал тесные пространства.
— Значит, атака будет в ближайшие дни? — Холодов подвел черту под изложенными Кауфманом новостями.
— В ближайшие, — подтвердил Макс. — Думаю, в течение двух-трех суток.
— Поднебесники нашли ломщика, не испугавшегося твоей репутации? — усмехнулся Старович.
Геннадий Старович, третий и последний участник совещания, являлся директором Финансового департамента «Науком» и контролировал колоссальные средства корпорации. Стратегия, тактика и база. Три человека, собравшиеся в кабинете президента, были не просто сослуживцами или компаньонами. Это был коллективный ум неофициального и не имеющего права на жизнь объединения Московский Клуб, мощного союза транснациональных корпораций. Положение об Анклавах сурово запрещало создание подобных групп, за чем помимо всего прочего обязан был следить местный директор СБА…
— Завербовали, — поправил финансиста Мертвый. — Тао взял Чайку год назад и предложил простой выбор: вербовка или китайская каторга. После кратковременной экскурсии в тюрьму Чайка принял правильное решение.
— Я не очень разбираюсь в этих вещах, — пробурчал Холодов. — Чайка — хороший ломщик?
— Великий. Он наследил во многих Анклавах.
— Я не помню, чтобы у нас были с ним проблемы.
— Он избегал связанных с Москвой контрактов после одной старой истории, — скупо ответил Кауфман. — Но, поверьте мне на слово: Чайка хорош.
— Ты с ним справишься? — осведомился президент «Науком».
— Постараюсь, — улыбнулся Мертвый. — Собственно, это моя работа.
— И как ты найдешь этого Чайку?
В отличие от Холодова Старовичу нечасто приходилось погружаться в проблемы безопасности, а потому вопрос финансового гения «Науком» прозвучал странно. Для опытных людей, разумеется.
— Гена, я не буду никого искать, — любезно ответил Кауфман. — Придут ломать сеть — повяжу.
— А если не придут?
— Не повяжу.
— Так просто?
— В Анклаве живет сорок миллионов человек, — вздохнул Макс. — Я знаю, что ломщик едет, я знаю, кто едет, но я понятия не имею, когда он появится, откуда и как выглядит. У Чайки новое лицо, новые документы, новая «балалайка». Я пытаюсь контролировать тех его друзей, о которых мне известно, но это далеко не все его связи. Разумеется, у меня есть кое-какие планы… наработки, которые позволяют мне чувствовать себя уверенно, но брать Чайку я буду во время атаки.
— Ты даже не знаешь, когда она будет.
— В ближайшие дни, — пожал плечами Мертвый.
— И не знаешь, откуда…
— Только изнутри! — В этом вопросе Кауфман был категоричен. — Сломать внутреннюю сеть снаружи невозможно, так что атака пойдет с корпоративных территорий: Сити, Университет, Колыма или Царское Село. Сейчас мы пытаемся просчитать, откуда именно.
— Гена, хватит лезть в вопросы, в которых не разбираешься, — мягко улыбнулся Холодов. — Расскажи, лучше, что творится на биржах.
— У меня все ОК, — уверенно, почти не раздумывая, ответил Старович. Чувствовалось, что он взялся за хорошо знакомую тему, о которой мог говорить часами. — С тех пор как прошла утечка из Воронежа, Фадеев непрерывно играет на повышение. Он скупает все акции «МосТех», которые появляются на торгах. Его фонды кажутся неистощимыми.
— Все его фонды пришли из «Hong-Kong Free Bank», — буркнул Мертвый. — За Фадеевым стоят поднебесники.
— Но никто не может этого доказать. Даже ты.
Кауфман молча развел руками. Положение об Анклавах жестко запрещало государствам приобретать акции корпораций. Последний связанный с этим запретом скандал случился семь лет назад с «NDC», и с тех пор это правило выполнялось скрупулезно: транснациональные монстры тщательно заботились о своей независимости.
— Никто, кроме китайцев, не дал бы Фадееву такие деньги, — повторил Кауфман. — Индусы играют честно, а штатники Роману не доверяют.
— Я был лучшего мнения о Фадееве, — кивнул Холодов. — Брать деньги у Народной республики — моветон.
— Я что-то не понимаю, — развел руками Геннадий. — Если китайцы собираются ломать «МосТех», зачем им вкладывать миллиарды в покупку его акций?
— Народная республика желает получить разработку Воронежской лаборатории любой ценой, — терпеливо объяснил Кауфман. Старович был человеком цифр, математических схем, он не очень хорошо разбирался в интригах, и Макс привык, что некоторые вещи компаньону приходится объяснять по нескольку раз. — Или поднебесники купят «МосТех» через Фадеева, который отдаст им информацию. Или сломают сеть и возьмут разработки сами. Первый вариант ненадежен после старого скандала с покупкой «NDC». СБА уже задает вопросы Фадееву относительно источников его финансирования, но пока Роман отбивается. На втором пути стою я и все структуры безопасности Анклава Москва. Каждый путь может закончиться неудачей, поэтому поднебесники решили пойти по обоим. Бюджет Народной республики это позволяет.
— Сложно, — буркнул Геннадий. — Неэффективно. Нужно сосредоточиться на результате и просчитать оптимальный путь его достижения.
— Нужно просто сосредоточиться на результате, просчитать, какие дивиденды он принесет, и станет понятно, что экономить по дороге не следует.
— Может, ты и прав, — после некоторого раздумья согласился Старович.
— В общем, кашу мы заварили знатную, — подвел итог Холодов. — Расхлебаем?
— Расхлебаем, — уверенно бросил Мертвый.
— И Чинча не помешает? Мне кажется, твой заместитель слишком лоялен к Цюриху и лично к Моратти.
— Это его работа, — улыбнулся Кауфман. — Эдди Чинча приглядывает за мной.
— Так не помешает?
— Нет.
АНКЛАВ: МОСКВА ТЕРРИТОРИЯ: СИТИ «ПИРАМИДОМ», ПРИМЕРНО ДЕВЯТЬ УТРА ОБИДНО, КОГДА ТЕБЕ НЕ ДОВЕРЯЮТ ПОЛНОСТЬЮ, НО ЧТО ДЕЛАТЬ?
Грег даже успел немного отдохнуть, если трехчасовой гипносон в казарме безов можно назвать отдыхом. Кауфман предупреждал Слоновски, что день у того будет насыщенным, а потому, проснувшись и приведя себя в порядок, Грег сразу же отправился на самую вершину «Пирамидома», в странный, с наклонными стенами и сумрачным светом кабинет директора СБА. Легко миновав приемную — «вечный» секретарь Кауфмана, холодная и неприступная Ядвига Сигизмундовна лишь кивнула Слоновски, — Грег поднялся на уровень вверх, вошел в кабинет и недовольно замер: в кресле Мертвого развалился Мишенька Щеглов. Дознаватель положил ноги на письменный стол и изучал ногти на руках с таким видом, словно именно от этого зависела безопасность всего Анклава.
— А где шеф?
— Где-то шляется. — Мишенька зевнул. — В чем дело?
— Он говорил, что есть серьезная задача на сегодня.
— Если есть задача, значит, ты никуда от нее не денешься. Хочешь кофе? — Квадратные стекла очков блеснули. — Ты, я смотрю, ухитрился поспать?
— Да так… гипносон.
— Ну, хоть что-то.
Слоновски поджал губы. Он признавал за Мертвым право знать все, видеть человека насквозь, но то, что такой же способностью обладал Щеглов, Грега раздражало. Мишенька, подобно Кауфману, блестяще читал по лицу и глазам, по тембру голоса и тону, каким произнесена фраза. Он читал по мелким деталям больше, чем некоторые могли найти в подробнейшем досье, и по двум-трем жестам мог определить, что человек ел на завтрак и сколько наличных у него в бумажнике. Макс никогда не говорил, что Щеглов — лучший работник московского филиала СБА, не ставил его в пример и не противопоставлял другим безам. Тем не менее Грег знал, что дознаватель имеет полный доступ в компьютер Мертвого, вплоть до права электронной подписи шефа, и во время отлучек Кауфмана именно Мишенька, а не Эдди Чинча, назначенный из Цюриха заместитель директора СБА, оставался «на хозяйстве». Более того, кабинет Чинчи находился тремя уровнями ниже, на этаже второстепенных служб, что лучше всего показывало отношение Кауфмана к навязанному заместителю.