Она справится с этим поручением, какие могут быть сомнения!
Нигде Ханна не видела так много людей, как на рынках. Но она быстро отыскала Андерса Бьерума и убедилась, что Бруман купил молодую крепкую корову, да еще тельную. Значит, молоко будет у них всю зиму.
— Ты, конечно, возьмешь корову с телкой, — уверенно сказал торговец.
Искушение было очень велико, но ведь Бруман ничего не говорил о теленке. Телка была хороша, Ханна не могла отвести от нее глаз и думала: вот пройдет зима, корову можно будет отвести к быку, а теленка зарезать — будет им и мясо и молоко.
С двумя коровами у них всегда будет молоко — и для мальчика, и для Брумана.
Не успев додумать свою мысль, она спросила:
— Сколько они будут стоить обе?
Торговец назвал цену. Денег у Ханны было достаточно, но она принялась торговаться и сумела сбить цену на треть. Бьерум рассмеялся и сказал: «А тебя на мякине не проведешь, хоть и молода!»
Они ударили по рукам, и Ханна отправилась домой, ведя двух животных и опасаясь реакции мужа. Шла она долго, потому что теленок не мог быстро идти и уставал на подъемах. Только к полуночи Ханна добралась наконец до дома. Йон Бруман встретил ее, не скрывая облегчения.
— Я купила еще и телку, — сразу сказала Ханна, чтобы избавиться от страха.
— И правильно сделала, — похвалил ее Йон. — В хозяйстве ты смыслишь больше, чем я.
Ханна села на скамейку и только теперь почувствовала, как она устала. Она сидела все время, пока Йон загонял скотину в коровник и задавал ей сено и воду.
Ханна так устала, что, упав на кровать, мгновенно заснула, словно в колодец провалилась, и без сновидений проспала всю ночь.
— Видно, ты здорово устала, — сказал ей утром Бруман, и она кивнула, как обычно глядя куда-то поверх его головы.
— Главное не усталость, самое трудное было другое, — сказала она. — Все дело было в теленке, которого я купила за ваши деньги.
— Но ты же потратила их с пользой.
Ханна улыбнулась, глядя, как обычно, в какую-то точку за спиной Йона.
— Ханна, — сказал он, — смотри мне в лицо.
На мгновение их взгляды встретились. Ханна покраснела и встала:
— Мне надо подоить корову.
Йон Бруман еще в церкви обратил внимание на то, что Ханна никому не смотрит в глаза. Собственно, эта мысль пришла Бруману в голову в первую их встречу, но он тогда не придал ей значения. Но потом убедился, что она всегда отводит взгляд, с кем бы ни говорила.
Прежде чем Ханна вернулась из коровника, пришел Август со своими сыновьями, и Бруман не смог продолжить начатый разговор. Но он о нем не забыл и за ужином снова задал свой вопрос:
— Почему ты не смотришь людям в глаза?
Ханна, вспыхнув до самой шеи, принялась мучительно подыскивать слова.
— Не знаю, — произнесла она наконец. — Я никогда об этом не думала. Наверное, потому, что я некрасивая.
— Но ты очень красивая!
Румянец, заливший щеки и шею Ханны, приобрел темно-вишневый оттенок. Она снова долго молчала, прежде чем заговорить:
— Это вы так думаете. Но вы вообще странно смотрите на многие вещи. Например, считаете красивым то, что другим кажется уродливым.
Теперь дар речи потерял Бруман.
Ханна ходила за своим телками как за малыми детьми и поддерживала в хлеву такую чистоту, что там можно было есть с пола. Корова откликалась на кличку Лира, а телка оставалась безымянной до тех пор, пока Бруман однажды не предложил назвать ее Звездочкой. Это он хорошо придумал, подумала Ханна, нежно глядя на бурую телочку с белым пятнышком на лбу.
Когда ремонт мельницы был почти закончен, Бруман получил от сестры письмо, в котором она писала, что мать тяжело больна и хочет, чтобы он приехал. Йон решил взять с собой и Ханну, но она так униженно просила позволить ей остаться, что Йон в конце концов сдался.
Перед отъездом Йон был мрачен.
— Вы беспокоитесь за маму Эран? — спросила Ханна, когда они прощались.
— Да нет, не очень. Она и раньше много раз собиралась умирать, — немногословно ответил Бруман.
Чтобы скорее доехать, Бруман договорился, что его подбросит до Фредриксхалла один парень, которому надо было поехать туда на бойню. У границы округа Йон был очень рад, что остался один — ему было о чем подумать.
Он помнил, как старики говорили, что самое худшее в плохой жене — это то, что о ней все время думаешь. Так вышло, что он тоже ни на минуту не может выбросить из головы мысли о своей молодой жене. Но Ханна не была плохой женой, и, идя через лес к границе Вермлана, Йон понял, что может составить длинный список ее добродетелей. Она была уступчивой и немногословной, никогда не сплетничала, хорошо готовила, следила за чистотой в доме и в хлеву. Она никогда не жаловалась и ни в чем его не упрекала. Она была бережлива, не тратила деньги попусту, и мало того, что была красива, никогда не отказывала ему в постели.