«Любую книгу по математике, вне зависимости от научной ценности, нужно прочесть от и до, с начала до конца и из конца в начало». Что может быть проще, не правда ли? Анна честно приступила к исполнению инструкций. Просто сказать и почти невозможно сделать, но она всегда умела отыскать жемчужину в куче мусора.
Анна с энтузиазмом восприняла идею о чтении книги из конца в начало, хотя и думала, что это м-м-м… несколько глупо. Она сразу же смекнула, что проще всего осуществить этот план можно, установив на кухонном столе зеркало и читая не саму книгу, а ее отражение в зеркале. Для нее это тоже было чем-то из области мистера Бога. В конце концов, викарий никогда не упускал возможности напомнить нам, что бог недоступен нашим глазам, так что все, с чем мы могли иметь дело, — это отражения. Это означало, что с зеркалами придется обращаться поосторожнее.
Возможно, именно поэтому Анну так интересовало все, что было хоть как-то связано с ней самой. В течение нескольких дней я часто заставал ее перед зеркалом. Она пристально вглядывалась в свое отражение и склоняла голову то вправо, то влево. Однажды вечером, вернувшись с работы, я обнаружил, что она вот-вот лопнет от возбуждения. Зеркало было торжественно установлено на столе. Затем Анна нырнула в свой личный альбом для рисования, куда было запрещено заглядывать кому бы то ни было, и вытащила листок бумаги. Я все никак не мог взять в толк, в чем, собственно, дело. На листке она крупно написала: 4 + 7 = 11.
— Ну и по какому поводу весь кипеж? — поинтересовался я. — Это и ежу понятно.
— Вот тут все правильно, да, Финн?
— Разумеется, — ответил я. — Ты и сама знаешь. Не обязательно было спрашивать меня.
— А теперь смотри, — заявила она и повернула бумагу лицевой стороной к зеркалу. Теперь там отражалось: 11 = 7 + 4.
— И это тоже правильно, — сказал я, прежде чем она успела задать хоть какой-нибудь вопрос.
— Ага, — подтвердила она. — А чему еще равняется одиннадцать, а, Финн?
— Ну, это могло бы быть 10 + 1 или 9 + 2, а еще…
Она прервала меня:
— Это могло бы быть сквиллионы разных вещей. Да?
— Ну, конечно, а то нет?
— Финн, а вот когда одно равно другому — это штука надежная, так ведь?
— Надежная в каком смысле? — тупо спросил я, как всегда, теряя нить ее рассуждений.
— Ну, настолько надежная, чтобы ее можно было читать задом наперед, как мистер Бог.
Теперь я потерялся окончательно.
— А при чем тут мистер Бог?
То, что было совершенно ясно для нее, покамест оставляло меня во тьме неведения.
— Финн, — сказала она уже с некоторым раздражением, — если есть только одна дорога, по какой тебе идти вперед навстречу мистеру Богу, но он тебя по ней не пускает, а идти назад от него — есть сквиллионы разных дорог, что тогда?
Луч света был не то чтобы очень ярок, но на тот момент хватило и его. Делать что-нибудь то в правильном порядке, то задом наперед могло показаться странным, но временами именно это и было нужно, и тогда случались всякие правильные вещи. Мне нравилась идея, что знак равенства давал надежную возможность ходить в обоих направлениях — и взад, и вперед, но вот чего я так до конца и не понял, так это того, что 4 + 7 = 11 было, по Анниной теории, верно только в одном случае, когда читаешь это равенство в правильном порядке, с начала в конец, но если читать его задом наперед, то получаются сквиллионы возможных ответов. 11 = 7 + 4 или 8 + 3, или… или… Короче, вариантов было много. Полагаю, мистер Бог сделал это все специально, чтобы мы не могли видеть его «вперед» — одним-единственным возможным способом, но чтобы нам приходилось глядеть на него «задом наперед», как на отражение в зеркале. А значит, как Анна терпеливо мне разъяснила, существуют сквиллионы способов это сделать и любой из них приводит непосредственно к мистеру Богу, а учитывая, что эта маленькая штука со знаком равенства давала полную гарантию надежности, то все было замечательно.