— Ого, да это еще почище африканской обезьянки, что привозили купцы нам два года назад!
— Ах, какой он хорошенький! Какой миленький! — воскликнула девочка радостно, и захлопала в ладоши:
— Мама, эта новая игрушка — нам?
Анна кивнула, улыбаясь, а малыш картинно отставив одну руку и приложив другую к груди, поклонился юным господам. Чуткая от природы Анна в этот момент уловила какую–то особую тоску обреченности в его больших ореховых глазах, будто тихо сказавших: «Ну вот, я и попался!»
— Кристиан Вайнеберг Вертушка Енот, Ваши сиятельства! — представился он снова своим необычным, мелодичным голосом.
— Ну и имечко! — прыснул со смеху мальчик.
— Готлиб — Ян! — укоризненно одернула его мать: — То, что перед тобой слуга, не дает тебе права быть жестоким! Не тому учит нас христианская мораль!
На это малыш коротко глянул на нее с благодарностью. Сын же обиженно надулся. «Он будет обижать уродца», — пронеслась у Анны мысль, и она покачала головой. Она вовсе не хотела воспитать сына жестоким.
— Продолжай! — кивнула она карлику.
— Кристианом окрещен я при рождении, Вайнеберг- истинная фамилия моего доброго отца, но за некоторую страсть к излишку слов прозван он Вертушкой, что и идет за единственно верную фамилию среди людей. Енот же — я сам, так как имею исключительное счастье пользоваться особым расположением животных сиих, а равно как и всех прочих живых существ, но именно Енотом прозван я из–за истории одной, произошедшей в раннем детстве с вашим презренным слугой. Коль пожелает добрейшая госпожа графиня…
— Да–да, рассказывай! — кивнула завороженная плавным потоком его мягкой речи Анна.
— Едва научившись ходить, оказался я на покосе с добрыми моими родителями. Оставаться под кустом, невзирая на запрет, тяготило меня, и я на слабых ножках забрел в начинавшийся тут же лес. Сам я не помню столь подробно, как хотелось бы, дабы донести до Ваших сиятельств всего богатства красок происшествия, но говорили мне, что когда хватились меня, и разыскали в лесу, сидел я под деревцем, и играл с енотом, довольно упитанным, и таких для меня размеров, как взрослому человеку медведь. И животное это, известное остротой зубов и когтей не сделало меня легкой добычей, а напротив, баюкало и ласкало, и я смеялся так счастливо, как должно быть, никогда более… — грустно вздохнул карлик, и огляделся. Девочка восхищенно засмеялась, мальчик дерзко фыркнул, не решившись, однако, при матери снова унизить ущербное создание. Анна же, заметив усталый жест карлика, велела ему сесть на пол.
— Ну что ж, дети, пора обедать! — позвонила в колокольчик, призывая служанку одеть ее к столу.
За обедом дети не переставая вертелись и баловались, пользуясь добродушным настроением матери. Нового шута Анна то ли из жалости, то ли для забавы посадила за один стол с собой, при этом велев подложить две подушки на высокий стул и подставить скамеечку — иначе б низенькому человечку не справиться. Она следила за неловкими, стесненными движениями ущербного создания, и ей все больше становилось стыдно — зачем она затеяла это издевательство? Но не могла же она показать этого детям, и тем более злым на язык слугам! И скрепясь, продолжала обед. Закончив, подозвала старого слугу Иоганна, и велела ему всюду шута сопровождать и помогать тому в бытовых делах, но не мешать бедняге, если тот попросит.
Анна вышла в цветущий летний сад, сопровождаемая беспокойными детьми, новым шутом и любимой собакой Локи. Это был огромный сильный дог в расцвете лет, и по началу Анна испугалась за шута, но тот топал рядом с пятнистым чудовищем, уже умытый и причесанный, и ничуть не смущался подобного соседства. Анна удивилась, как добродушно отнесся пес к её забавному слуге — обычно он был грозен с новыми людьми. А тут вдруг приветливо завилял хвостом, обнюхал человечка и лизнул в лицо, закрыв своим мокрым языком почти все его.
— Мама, наш Енот настолько мил, что даже Локи признал его! — радостно смеялась Марихен, и малыш кланялся ей.
День медленно истекал, тени удлинялись, а Анна все сидела с книгой на коленях, и наблюдала, как малыш Енот веселит ее детей: катается верхом на Локи, показывает фокусы с розами и куклами Марихен, и стоя на скамеечки, как на сцене выделывает разные гимнастические фигуры и декламирует Вергилия. Готлиб — Ян все пытался задеть его злым словом, но ловкий шут подрезал юного господина деликатно, но метко. Готлиб — Ян сердился, но был вынужден признать проигрыш, чтобы не оказаться вовсе дураком.