Как такое могло произойти? Неужели это любовь к Вронскому так на нее повлияла - тот самый, по выражению Набокова, "поток белого света", который очернил все вокруг, начиная с ушей мужа и заканчивая сыном, которого она находит отныне хуже и неинтересней, а также и Лидией Ивановной тоже заканчивая, которая - да, имеет свои недостатки, но, положа руку на сердце, уж никак не может считаться плохим человеком? Нет, конечно. Просто это обычная защита манипулятора - свалить с больной головы на здоровую, приписать другим людям все то гадкое, что есть в самом манипуляторе.
Но зато отныне она дружит с княгиней Бетси Тверской, представительницей третьего круга, имеющей мужа и любовника, некоего Тушкевича. А Бетси Тверская никогда и близко не была образцом добродетели.
Дружба с ней начинается внезапно. Но это только на первый взгляд. Дело в том, что княгиня Тверская - двоюродная сестра Вронского. А что может быть удобней, чем как бы случайная встреча с Вронским в ее доме? Такой эффектный, такой пылкий, такой настойчивый и такой влюбленный в нее офицер - какое полезное украшение для Анны. Именно жажда самолюбования и заставляет ее поначалу искать якобы случайных встреч с Вронским. Но любая игра требует развития. Удовольствие быстро заканчивается, если не сделать следующий ход.
Вот сначала он просто смотрит на нее восторженно и покорно, а она всего лишь благосклонно позволяет. Но если обожателя не подогреть, он остынет. И однажды она отвечает ему таким же взглядом. Игра получает новую фазу. Они переглядываются. Но однажды обожание, которым она упивается, начинает требовать новизны. И тогда она снова делает ход - она позволяет ему говорить о любви. Потом и это станет скучным, и тогда, чтобы вновь получить эффект свежести, она сделает следующий виток - она ответит ему согласием, она сама скажет ему о любви. Игра станет острой, от нее начнет захватывать дух, скучная жизнь получит встряску. Вот что такое Вронский для Анны - возможность получать каскад острых впечатлений.
Для княгини Бетси разворачивающийся роман является также большим развлечением, так что она с удовольствием принимает парочку. И вот однажды в ее доме собирается общество. Разумеется, обсуждают Карениных - говорят, что Анна изменилась после своей поездки в Москву, что она привезла с собой "тень" - Вронского, и что ее муж глуп (оттого что не замечает интриги). Тут приходит Вронский, а следом, довольно скоро, и Анна. Завязывается двусмысленный разговор, со стороны Анны следуют волнительные намеки, Вронский их жадно впитывает, а потом разговор как бы внезапно переходит на Кити Щербацкую.
Кити Щербацкая! Та самая, которую она унизила на глазах у всех и у которой увела жениха, - она не дает Анне покоя. Она посмела не прийти к Долли, чтобы проводить Анну, посмела выказать небрежение к ней, посмела выказать свое нежелание с ней общаться. О, как же хочется сказать о ней гадость! Но лучше сделать так, чтобы эту гадость сказал о ней Вронский.
Это типичный прием манипулятора: методом умело построенных фраз вынудить доверчивого собеседника сказать желаемое, попутно выставив себя в ангельском обличье. И вот вам типичный прием манипулятора в действии (курсив и комментарии в скобках мои):
"Анна вдруг обратилась к нему:
- А я получила из Москвы письмо. Мне пишут, что Кити Щербацкая очень больна.
- Неужели? - нахмурившись, сказал Вронский.
Анна строго посмотрела на него. [святая женщина!]
- Вас не интересует это?
- Напротив, очень. Что именно вам пишут, если можно узнать? - спросил он.
Анна встала и подошла к Бетси. [нарочно тянет время]
- Дайте мне чашку чая, - сказала она, останавливаясь за ее стулом.
Пока княгиня Бетси наливала ей чай, Вронский подошел к Анне.
- Что же вам пишут? - повторил он.
- Я часто думаю, что мужчины не понимают того, что неблагородно, а всегда говорят об этом, - сказала Анна, не отвечая ему. - Я давно хотела сказать вам, - прибавила она и, перейдя несколько шагов, села у углового стола с альбомами. [вы неблагородны, а я святая, святая женщина]
- Я не совсем понимаю значение ваших слов, - сказал он, подавая ей чашку.
Она взглянула на диван подле себя, и он тотчас же сел.
- Да, я хотела сказать вам, - сказала она, не глядя на него. - Вы дурно
поступили, дурно, очень дурно.[ты видишь, какая у меня высокая нравственность?]