| Most unpleasant of all was the first minute when, on coming, happy and good-humored, from the theater, with a huge pear in his hand for his wife, he had not found his wife in the drawing-room, to his surprise had not found her in the study either, and saw her at last in her bedroom with the unlucky letter that revealed everything in her hand. | Неприятнее всего была та первая минута, когда он, вернувшись из театра, веселый и довольный, с огромною грушей для жены в руке, не нашел жены в гостиной; к удивлению, не нашел ее и в кабинете и, наконец, увидал ее в спальне с несчастною, открывшею все, запиской в руке. |
| She, his Dolly, forever fussing and worrying over household details, and limited in her ideas, as he considered, was sitting perfectly still with the letter in her hand, looking at him with an expression of horror, despair, and indignation. | Она, эта вечно озабоченная, и хлопотливая, и недалекая, какою он считал ее, Долли, неподвижно сидела с запиской в руке и с выражением ужаса, отчаяния и гнева смотрела на него. |
| "What's this? this?" she asked, pointing to the letter. | -- Что это? это? -- спрашивала она, указывая на записку. |
| And at this recollection, Stepan Arkadyevitch, as is so often the case, was not so much annoyed at the fact itself as at the way in which he had met his wife's words. | И при этом воспоминании, как это часто бывает, мучала Степана Аркадьича не столько самое событие, сколько то, как он ответил на эти слова жены. |
| There happened to him at that instant what does happen to people when they are unexpectedly caught in something very disgraceful. | С ним случилось в эту минуту то, что случается с людьми, когда они неожиданно уличены в чем-нибудь слишком постыдном. |
| He did not succeed in adapting his face to the position in which he was placed towards his wife by the discovery of his fault. | Он не сумел приготовить свое лицо к тому положению, в которое он становился перед женой после открытия его вины. |
| Instead of being hurt, denying, defending himself, begging forgiveness, instead of remaining indifferent even--anything would have been better than what he did do -- his face utterly involuntarily (reflex spinal action, reflected Stepan Arkadyevitch, who was fond of physiology )-- utterly involuntarily assumed its habitual, good-humored, and therefore idiotic smile. | Вместо того чтоб оскорбиться, отрекаться, оправдываться, просить прощения, оставаться даже равнодушным -- все было бы лучше того, что он сделал! -- его лицо совершенно невольно ("рефлексы головного мозга", -- подумал Степан Аркадьич, который любил физиологию), совершенно невольно вдруг улыбнулось привычною, доброю и потому глупою улыбкой. |
| This idiotic smile he could not forgive himself. | Эту глупую улыбку он не мог простить себе. |
| Catching sight of that smile, Dolly shuddered as though at physical pain, broke out with her characteristic heat into a flood of cruel words, and rushed out of the room. | Увидав эту улыбку, Долли вздрогнула, как от физической боли, разразилась, со свойственною ей горячностью, потоком жестоких слов и выбежала из комнаты. |
| Since then she had refused to see her husband. | С тех пор она не хотела видеть мужа. |
| "It's that idiotic smile that's to blame for it all," thought Stepan Arkadyevitch. | "Всему виной эта глупая улыбка", -- думал Степан Аркадьич. |
| "But what's to be done? What's to be done?" he said to himself in despair, and found no answer. | "Но что же делать? что делать?" -- с отчаянием говорил он себе и не находил ответа. |
| Chapter 2. | II. |
| Stepan Arkadyevitch was a truthful man in his relations with himself. | Степан Аркадьич был человек правдивый в отношении к себе самому. |
| He was incapable of deceiving himself and persuading himself that he repented of his conduct. | Он не мог обманывать себя и уверять себя, что он раскаивается в своем поступке. |
| He could not at this date repent of the fact that he, a handsome, susceptible man of thirty-four, was not in love with his wife, the mother of five living and two dead children, and only a year younger than himself. | Он не мог теперь раскаиваться в том, что он, тридцатичетырехлетний, красивый, влюбчивый человек, не был влюблен в жену, мать пяти живых и двух умерших детей, бывшую только годом моложе его. |
| All he repented of was that he had not succeeded better in hiding it from his wife. | Он раскаивался только в том, что не умел лучше скрыть от жены. |