— Скажи мне, Тесей, — говорит он. — Когда ты собираешься вернуться в Лондон? У нас тут тоже полно ночных тварей, которыми ты сможешь заняться. Парочка отличных университетов, по горло забитых приведениями.
— Вы говорили с моей мамой?
Он рассмеялся, но само собой, что да. Они продолжили общение после смерти моего отца. Он был папиным…наставником. Думаю, это слово подойдет больше всего. Более того, когда папу убили, он тут же прилетел к нам. Поддерживал нас.
Теперь он начал читать мне нотации о том, как должны сложиться наши дела в следующем году, как мне повезло, что отец позаботился о моем обучении, и мне не придется иметь дело со студенческими кредитами и всем остальным. Это и вправду здорово, так как обучение мне не по карману, но я решил перебить его. У меня есть более важные и насущные темы для обсуждения.
— Мне нужна помощь. Я столкнулся с очень неприятной ситуацией.
— Касаемо чего?
— Мертвых.
— Ну, конечно.
Он внимательно слушал мой рассказ об Анне. Затем я услышал знакомый звук передвигающейся лестницы на колесиках и его тихие вздохи, пока он забирался по ней, чтобы достать книгу.
— Она необычное привидение, это очевидно. — говорит он. — Я знаю. Что-то сделало ее сильнее. Как она умерла?
— Я точно не знаю. Из того, что мне рассказывали, выходит, что это было обыкновенное убийство. Перерезали горло. Но сейчас она обитает в своем старом доме и убивает каждого, кто посмеет войти, как какой-то чертов паук.
— Следи за языком. — упрекает он.
— Простите.
— Она определенно не просто какой-то заблудившийся дух. — бубнит он, по большей части, самому себе. — И ее действия слишком контролируемы и обдуманны для полтергейста… — он замолчал, и я услышал звук переворачиваемых страниц.
— Говоришь, ты в Онтарио? Дом случайно стоит не на месте захоронения?
— Не думаю.
— Хммм…
Дальше идет еще пару мычаний, и я, в конце концов, предлагаю просто поджечь дом и посмотреть, что из этого выйдет.
— Я бы не советовал, — говорит он строгим голосом. — Дом может быть единственным, что держит ее на одном месте.
— Или он может быть источником ее силы.
— Именно. Потому дело требует детального расследования.
— В смысле?
Я знаю, что он скажет. Чтобы я не бездельничал, а лучше пошел туда и занялся делом. Он скажет мне, что отец никогда не чурался поискать ответы в книгах. А потом поворчит по поводу нынешней молодежи. Если бы он только знал.
— Тебе нужно найти того, кто продает предметы оккультизма.
— А?
— Эту девочку нужно заставить открыть свои тайны. Что-то…случилось с ней, что повлияло на нее, и перед тем, как ты сможешь изгнать ее дух из дома, ты должен узнать что именно.
Не этого я ожидал. Он хочет, чтобы я составил заклинание. Я таким не занимаюсь. Я же не ведьма.
— И зачем мне нужен этот человек? Мама этим занимается.
Я посмотрел на свои руки под водой. Кожу начало покалывать, но мышцы полны сил, и даже через потемневшую воду я вижу, что мои синяки исчезают. Мама отличная травница.
Гидеон хмыкнул:
— Да благословит Господь твою матушку, но она точно не продавец предметов оккультизма. Она талантливая белая ведьма, но не имеет никакого отношения к нашему делу. Тебе не нужна пентаграмма из букетов или масло хризантемы. Тебе понадобится куриная ножка, пентаграмма изгнания, гадание на воде или зеркале и круг из освященных камней.
— Мне также нужна ведьма.
— После стольких лет я верю, что ты сможешь найти хотя бы ее.
Я поморщился, но тут мне пришли в голову двое. Томас и Морфран Старлинги.
— Давай, я покончу со своими изучениями, Тесей, и через день или два отправлю тебе е-мейл с полным описанием ритуала.
— Хорошо, Гидеон. Спасибо.
— Не за что. И еще, Тесей?
— Да?
— Пойди пока в библиотеку и попытайся найти, что сможешь, про смерть этой девочки. Знания — сила, знаешь ли.
Я улыбнулся.
— Заняться делом. Точно, — я повесил трубку.
Он думает, что я тупой инструмент, просто руки, лезвие и ловкость, но правда в том, что я занимался исследованиями еще даже до того, как начал использовать атаме. После папиного убийства у меня появилось много вопросов. Проблема была в том, что ни у кого не было ответов. Или, как я подозревал, никто не хотел мне давать их. Поэтому я начал искать их самостоятельно. Гидеон и мама сложили наши вещи, и мы съехали в коттедж Батон-Руж, где тоже ненадолго задержались, но я все же успел вернуться в то ветхое здание, где пришел конец моему отцу. Это был гребаный уродливый дом. Даже учитывая всю мою ярость, я не хотел входить туда. Если неодушевленный предмет вообще может пялиться и рычать, то именно это и делал дом. Мой семнадцатилетний разум видел, как тянуться его виноградные лозы. Я видел, как он отрывается от мшистой земли и обнажает свои зубы. Воображение — великолепная штука, правда? Мама и Гидеон прибрались в том месте за день до этого, стирая руны и убирая свечи, убеждаясь, что папа обрел покой и призрак исчез. И все же, когда я поднялся на крыльцо, по моему лицу начали катиться слезы. Сердце говорило, что папа там, что он спрятался от них, ожидая моего прихода, и что он в любую минуту откроет дверь и одарит меня своей великолепной, мертвой улыбкой. Его глаза отсутствовали бы, а на руках зияли раны в форме полумесяца. Это глупо звучит, но, кажется, я еще сильнее заплакал, когда сам открыл дверь, и его там не было. Я глубоко вздохнул и почувствовал запах чая и лаванды. Это вернуло меня в настоящее. От воспоминания о дне, когда я осмотрел тот дом, мое сердцебиение начало отдаваться в ушах.