- Это все, что тебя волнует, Кас? – спрашивает Анна. – Тебя интересует, буду ли я продолжать убивать снова? Или же ты хочешь знать, в состоянии ли я это делать?
Она держит руку перед своим лицом, и темные вены оплетают пальцы. Ее глаза чернеют, а платье окрашивается кровью и проступает сквозь белую ткань намного сильнее, чем раньше, повсюду разбрызгивая капли.
Я отпрыгиваю в сторону.
– О Боже, Анна!
Теперь она парит в воздухе, немного вертится, словно кто-то напевает ее любимую мелодию.
- Так я не выгляжу милой, правда? – она морщит носом. – Здесь нет зеркал, но я вижу себя в отражении окон, когда лунный свет достаточно яркий.
- Ты до сих пор такая же, - шокировано сообщаю я. – Ничего не изменилось.
Когда я упоминаю об этом, ее глаза суживаются, но затем она выдыхает и пытается мне улыбнуться. Это не срабатывает, хотя она и стремится выглядеть как готичная цыпочка Пинхэд[5].
- Кассио. Разве ты не видишь? Все изменилось! – она опускается на пол, но чернота с глаз и непроницаемое облако волос никуда не уходят.
- Я никого не буду убивать. Я никогда не хотела этого, но, как бы то ни было, это все же я. Думала, что это было проклятье, возможно и было, но… – она качает головой. – Когда ты ушел, я пыталась сделать это. Я должна была знать, смогу ли я, - она смотрит мне прямо в глаза.
Чернильная темнота сходит, показывая Анну настоящую.
– Битва окончена. Я выиграла. Ты помог мне в этом. Во мне больше нет двух половинок. Знаю, ты, должно быть, считаешь, что это выглядит чудовищно, но я чувствую себя сильной. В безопасности. Может быть, я чего-то и не понимаю.
На самом деле, в это легко поверить. Для кого-нибудь, убитого таким способом, чувствовать безопасность, вероятно, главный приоритет.
- Верю, - мягко отвечаю я. – Сила, которой ты владеешь. Она похожая на мою. Когда я направляюсь к населенному призраками месту с атаме в руках, я чувствую себя сильным. Неприкосновенным. Такое опьяняющее чувство. Не знаю, ощущали когда-либо люди что-нибудь подобное? – я переставляю ноги. – А затем я встречаю тебя, и все идет коту под хвост.
Она улыбается.
- Я прихожу в этот дом таким великим и мощным, а ты используешь меня для игры в гандбол, - я ухмыляюсь. – Заставляешь парня чувствовать себя чертовски мужественно.
Она скалит зубы.
– Ты показался мне отважно смелым, - ее улыбка колеблется. – Ты не принес его сегодня с собой. Свой нож. Я всегда ощущаю, когда он рядом.
- Нет. Уилл забрал его, но я его верну. Этот нож принадлежал моему отцу, поэтому я не отдам его, - но затем я удивляюсь. – Как ты можешь чувствовать? На что это похоже?
- Когда я впервые увидела тебя, я не знала, что это было. Я ощущала его ушами, что-то отдавалось в моем животе, жужжало под музыку. Что-то очень мощное. Хотя я и знала, что оно может уничтожить меня, все-таки увлеклась им. А потом, когда твой друг порезал меня…
- Он мне не друг, - говорю я сквозь зубы. – Действительно нет.
- Я почувствовала себя так, словно из меня стали выкачивать энергию. Начинаю идти туда, куда оно приказывает мне. Но было что-то не правильно. У него есть собственная воля. Он хотел находиться в твоих руках.
- Поэтому он не навредил бы тебе, - облегченно отвечаю я. Не хочу, чтобы Уилл пользовался моим ножом, и мне все равно, как по-детски звучат мои слова. Это мой нож.
Анна отворачивается, размышляя.
– Нет, он бы убил меня, - всерьез замечает она. – Потому что он связан не только с тобой. А и с чем-то еще. С чем-то темным. Когда я истекала кровью, я чувствовала запах. Он напоминал мне немного курительную трубку Элиаса.
Я не имею представления, откуда взялась сила в атаме, а Гидеон, если бы и знал, все равно бы не сказал мне. Но если источник силы пришел из потустороннего мира, пусть будет так. Я постараюсь использовать ее только в благоприятных целях. Что же касается запаха курительной трубки Элиаса…
- Ты, вероятно, просто испугалась, когда наблюдала за своим собственным убийством, - мягко сообщаю я. – Ну, знаешь, когда человек начинает мечтать стать зомби после просмотра фильма Земля Мертвых.
- Земля Мертвых? Это то, о чем мечтаешь ты? – интересуется она. – Парень, который по жизни убивает призраков?
- Нет. Я мечтаю, чтобы пингвины сами себе построили мост. Не спрашивай почему.
Она улыбается и убирает локон волоса за ухо. Когда она так делает, я чувствую напряжение где-то глубоко в груди. Что же я делаю? Почему пришел сюда? Я едва ли могу вспомнить.
Где-то в доме хлопает дверь. Анна подпрыгивает. Не думаю, что когда-либо видел ее подпрыгивающую. Ее волосы поднимаются и начинают крутиться. Она, словно кошка, выгибает спину и распушивает хвост.
- Что это было? – спрашиваю я.
Она качает головой. Не могу с уверенностью сказать, смущена ли она или напугана. Подходят оба варианта.
- Помнишь, что я показывала тебе в подвале? – спрашивает она.
- Башню трупов? Нет, вылетело из головы. Ты что, шутишь?
Она взволновано улыбается, фальшиво подмигивая.
– Они все еще здесь, - шепчет она.
Пользуясь этой возможностью, мой живот забурчал, а ноги без моего разрешения сами по себе стали перемещаться. Образ всех тех трупов все еще свеж в моей памяти. Я почти снова могу ощущать запах зеленой воды и гнили. Сама мысль, что они сейчас рыщут по дому по собственной воле, – это то, что она подразумевает – не делает меня счастливым.
- Думаю, теперь они охотятся за мной, - тихо сообщает она. – Вот почему я вышла из дому. Но они меня не пугают, - быстро добавляет она. – Я их терпеть не могу, - она останавливается и скрещивает руки на животе, будто обнимая себя.
- Я знаю, о чем ты думаешь.
Серьёзно? Потому что лично я не знаю.
- Нужно было запереться вместе с ними здесь. Как-никак, это моя вина.
Ее голос не выглядит мрачным. Она не просит меня, чтобы я согласился. Ее глаза, сфокусированные на половице, выглядят нешуточно.
- Я бы хотела им сказать, что не против вернуться к ним.
- Это имело бы значение? – тихо проговариваю я. – Разве имело бы значение, если бы Мальвина извинилась перед тобой?
Анна качает головой.
– Нет, конечно. Я была бестолковой.
На мгновение, она переводит взгляд вправо, но я уже знаю, что она смотрит на сломанную доску, откуда мы вытащили ее платье прошлой ночью. Кажется, она почти боится. Может, пусть Томас сюда придет и заглинизирует её.
Моя рука дергается. Я собираю волю в кулак и тянусь к ее плечу.
- Ты не была глупой. Мы что-нибудь придумаем, Анна. Мы изгоним их. Морфан знает, как заставить их уйти.
Каждый имеет право на комфорт, не так ли? Она сейчас свободна; что сделано – то сделано, и Анна должна обрести покой. Но, даже сейчас, печальные и сбивающие с толку воспоминания о том, что она натворила, пробегают в ее глазах. Как она отпустит их? Попросить ее не мучить себя – не лучший вариант. Я не могу отпустить ей грехи, но, хотя бы ненадолго, я могу помочь ей забыть их. Тогда она была невинной, и меня убивает тот факт, что она никогда не станет ею вновь.
- Ты должна сама найти путь назад в этот мир, - нежно говорю я.
Анна приоткрывает рот, чтобы ответить, но я так никогда и не узнаю, что же она хотела на самом деле сказать.
Дом буквально кренится, словно выглядит изнуренным. С очень большой трещиной. Когда он оседает, возникает мгновенное землетрясение, и во время толчков напротив нас появляется фигура. Она медленно выплывает из тени, бледный, меловый труп, и застывает в воздухе.
- Я хотел только спать, - говорит он. Звучит это так, будто рот у него полон гравия, но, если присмотреться ближе, замечаю, что у него выдернуты все зубы. Из-за этого он выглядит старше со свисающей кожей, но ему не дашь больше восемнадцати. Просто еще один беглец, наткнувшийся на этот дурной дом.