- Ты счастлива, что это я, а не Тибальт, - отвечаю я. – Или этот свитер тоже пойдет на клочки?
Она словно обижается на меня и обвязывает его вокруг своей талии, где ему и место. На кухне пахнет цветами и хурмой. В воздухе витает сильный морозный запах. Она готовит новую партию освещенной смеси из сухих цветочных лепестков, как готовила ее каждые предыдущие годы. На сайте она является одним из крупнейших продавцов. Я оттягиваю разговор.
- Итак? – спрашивает она. – Ты собираешься мне ответить, почему не в школе?
Я глубоко вдыхаю.
– Случилось кое-что ужасное.
- Что? – по ее тону я понимаю, что она устала, словно уже наполовину готова услышать плохие новости. Вероятно, она всегда ожидала их, зная, чем я собственно занимаюсь.
- Ну же?
Не знаю, как ей рассказать об этом. Она может принять слишком близко к сердцу. Но есть ли в этой ситуации проблема? Теперь я смотрю в очень обеспокоенное и взволнованное лицо мамы.
- Тесей Кассио Лоувуд, тебе бы лучше раскрыть свой секрет.
- Мам, - говорю я. – Главное не паникуй.
- Не паниковать? – теперь ее руки перемещаются на бедра. – Что происходит?
В воздухе я ощущаю странные вибрации.
Продолжая смотреть на меня, она идет на кухню и включает телевизор.
- Мам, - бурчу я, но уже слишком поздно. Когда я добираюсь до телевизора и становлюсь возле нее, вижу вспышки мигалок полиции, а в углу ящика - фото Уилла и Чейза. Итак, с историей покончено. Полицейские и журналисты затопили лужайку, словно муравьи на корке сэндвича, готовые прогрызть и вынести его для дальнейшего поглощения.
- Что это? – она прикладывает руку ко рту. – О, Кас, ты знал этих мальчиков? О, как ужасно. Из-за этого ты не в школе? Ее закрыли на один день?
Она слишком усердно старалась не смотреть мне в лицо. Она задает обычные вопросы, хотя и знает истинную причину. Она не может даже сама себя надуть. Несколькими секундами позже мама выключает телевизор и медленно кивает головой, пытаясь переварить информацию.
- Расскажи, что случилось.
- Я не знаю как.
- Попытайся.
И я сделал, как она просила. Я рассказал ей все в подробностях, как только мог. Кроме ран от укусов. С затаившим дыханием она слушала мою историю.
- Ты считаешь, это оно? – спрашивает она. – То, которое…
- Я знаю, что это оно. Я чувствую.
- Но ты не знаешь наверняка.
- Мам. Я просто знаю, - я пытаюсь аккуратно намекнуть ей об этом.
Ее губы так плотно сжаты, что их почти не видно. Думаю, она может заплакать или что-то в этом роде.
- Ты был в том доме? Где атаме?
- Не знаю. Просто успокойся. Нам нужна твоя помощь.
Она не отвечает. Одной рукой она прикасается ко лбу, а второй – к бедру. Она смотрит в никуда. От горя на ее лбу появляется глубокая морщина.
- Помощь, - мягко говорит она, а в следующий раз произносит чуть громче. – Помощь.
Должно быть, у нее сейчас что-то наподобие перезагрузки комы.
- Хорошо, - тихо сообщаю я. – Просто оставайся здесь. Мам, я позабочусь об этом. Обещаю.
Анна ждет меня снаружи, и кто знает, что сейчас происходит с обратной стороны магазина. Выглядит так, словно у меня в распоряжении уйма часов, но я не могу выйти отсюда не более чем на двадцать минут.
- Пакуй вещи.
- Что?
- Ты слышал меня. Пакуй вещи. Немедленно. Мы уезжаем.
Она толкает меня на ходу и летит вверх по лестнице, по-видимому, чтобы начать упаковывать вещи. Я следую за ней со стоном. Нет сейчас для этого времени. Она старается успокоиться, замерев на месте. Моя мать могла бы упаковать меня вместе с моим багажом, разлаживая по коробкам, затем загрузить их в У-хол [2]. Но я не уеду, пока призрак не исчезнет навсегда.
- Мам, - говорю я, когда она поддевает свитер в моей комнате. – Ты можешь перестать злиться? Я никуда не поеду.
Я останавливаюсь. Ее торопливость не имеет себе равных. Все мои носки она выложила из ящичка комода и ровненько сложила на туалетном столике. Даже полоски на каждом из них выглядят одинаково.
- Мы уезжаем, - сообщает она, без замирания сердца обшаривая мою комнату. – Если придется, я достучусь до твоего сознания и силой вытащу из этого дома, но мы уедем.
- Мам, сбавь обороты.
- Не говори мне, чтобы я успокоилась, - она контролирует себя, чтобы не сорваться на крик, который в любую минуту может вырваться прямо из глубины ее напряженного живота. Она останавливается с замершими руками в наполовину пустом ящичке.
- Оно убило моего мужа.
- Мам.
- Оно не доберется до тебя, будь уверен, - в воздухе опять начинают летать ее руки, перебирающие носки и боксерки. Надеюсь, она не достигнет так скоро ящичка с моим нижним бельем.
- Я должен его остановить.
- Пусть кто-нибудь другой сделает это вместо тебя, - рявкает она. – Нужно было сразу тебе об этом сказать; нужно было сразу вбить тебе в голову, что это не твоя обязанность, право по рождению или что-нибудь в таком духе после смерти твоего отца. Другие люди могут этим заняться.
- Не все, - отвечаю я. Этот разговор сводит меня с ума. Я знаю, что она не хочет этого делать, но мне кажется, что она тем самым бесчестит моего отца.
- И не в этот раз.
- Ты не должен этого делать.
- Я принял решение, - говорю я.
Я проиграл бой тем, что понизил голос.
– Если мы уедем, оно последует за нами и, если я его не уничтожу, продолжит пожирать людей. Разве ты не понимаешь?
Наконец, я рассказываю ей о том, что на протяжении много лет держал в секрете:
– Это то, чего я ждал. Ради чего тренировался. Я изучал этого призрака с тех пор, как обнаружил в Батон-Руж крест Вуду.
Она закрывает задвижку ящичка. Ее щеки покраснели, а глаза блестят от слез. Кажется, она сейчас готова просто задушить меня.
- То существо убило его, - говорит она. – И оно может сделать с тобой подобное.
- Спасибо, - я поднимаю руки. – Спасибо за твое доверие.
- Кас…
- Подожди. Замолчи, - не часто я говорю своей матери захлопнуться. На самом деле, я не знаю, было ли такое вообще раньше. Но так нужно. Так как что-то нелогичное происходит в моей комнате. Здесь находится то, чего не должно быть в принципе. Она следит за моим взглядом, и я хочу видеть ее реакцию, потому что не желаю быть единственным, кто это заметит.
Моя кровать находится в том состоянии, в котором я ее и оставил. Одеяло скомкано и наполовину спущено на пол. На подушке все еще виден след от моей головы. А из-под нее торчит рукоятка ручной резки атаме моего отца.
Он не мог здесь оказаться. Такого не может быть. Он должен был находиться в милях отсюда, спрятанный в стенном шкафу Уилла или в руках призрака, убившего моего отца. Но я подхожу к кровати, вытаскиваю его, и знакомая древесина плавно скользнула в мои ладони. Соединение установлено.
- Мам, - шепчу я, смотря вниз на нож. – Мы должны убираться отсюда.
Она просто стоит и моргает, как вкопанная, когда я слышу раздавшийся по тихому дому нечеткий скрип, источник которого не могу определить.
- Кас, - она глубоко дышит. – Это дверь на чердаке.
Дверь на чердаке. От звуков и фраз в моей голове начинает зудеть. Я вспомнил, как она рассказывала о енотах и о том, что Тибальт стал буквально прыгать на меня с тех пор, как мы сюда переехали.
В доме стоит мрачная тишина, а затем звук увеличивается, поэтому, когда я слышу отчетливое царапанье, уже знаю, что оно идет от лестницы чердака, которая медленно опускается на пол в прихожей.
_____________________________________________________________________________________
[1] Дендрит – отросток нервной клетки.
[2] У-хол – движущее оборудование и хранение товара.
Глава 21
Я бы хотел сейчас уйти. Я бы очень этого хотел. От этого звука у меня на затылке волосы встают дыбом, а зубы стучат, даже если их несильно сжимаю. Колеблясь между битвой и бегством, я бы выбрал сейчас нырнуть в окно с ножом в руках или без. Но вместо этого я поворачиваюсь и подхожу ближе к матери, останавливаясь между ней и открытой дверью.