Из-за этого авторитет Ани, и так не высокий в 10-"б", падал, и она всё чаще видели на уроках скучающие лица. Ученики больше не галдели и не играли в морской бой, а просто терпеливо ждали, когда же кончится урок.
Её спасал только Игорь Руднев, который благодаря свойственной ему любознательности постоянно засыпал Аню вопросами, частенько носящими философский характер. Это вносило какое-то разнообразие в урок и позволяло отходить от основной канвы. Нередко даже юноша вступал в спор с учительницей, если что-то казалось ему сомнительным. И порой даже Ане думалось, что её учеником больше руководит не столько желание выяснить все вопросы до конца, сколько он старался помочь ей, чтобы её уроки были более интересными.
И вскоре Аня стала ловить себя на том, что во время уроков в 10-"б" она всё чаще обращает свой взор на заднюю парту, за которой сидел Игорь Руднев, как будто бы она рассказывала для него одного.
Однако, чем лучше складывались дела у Ани в гимназии, тем хуже становилась атмосфера в доме. Теперь всё время девушки было посвящено одной только школе: и, если она не была в гимназии, то была занята подготовкой к урокам. Приготовление ужина, выгул собаки, выполнение прочих домашних обязанностей стали для неё теперь бременем, и они делались впопыхах и наспех.
И, разумеется, это вызывало у Сергея недовольство. Он неоднократно предпринимал попытку отвлечь Аню от её занятий, но всё было безуспешно. В конце концов терпение молодого человека лопнуло, и он решил положить этому конец. И как-то в один из воскресных дней, когда девушка в очередной раз уселась в своё любимое кресло и обложилась учебниками и тетрадями, он подошёл к ней и спросил жёстким тоном:
- Аня, ты опять собираешься убить выходной день, сидя в этом кресле?
Девушка подняла голову и недоумённо посмотрела на Сергея.
- А что здесь такого?
- Да просто ты уже ничего не видишь в этой жизни, кроме своей школы и тетрадей.
- Но я ведь учительница, таков мой долг. Мне нужно готовиться к предстоящим урокам.
- У тебя уроки - только во вторник. Ты можешь к ним готовиться в понедельник, когда я уйду на работу. А воскресенье существует для того, чтобы отдыхать. Причём я хочу, чтобы мы отдыхали вместе.
- Да что ты взбеленился? - пожала плечами Аня.
- Я хочу, чтобы ты вспомнила наконец о моём существовании, чтобы обратила на меня своё внимание. Оно мне тоже, понимаешь ли, необходимо.
- Я помню о тебе, помню.
- Я как-то в последнее время перестал это замечать. Сколько можно сидеть, уткнувшись в эти учебники? Когда ты меня раньше просила: "дай мне время, мне нужно привыкнуть, войти в колею", я шёл тебе навстречу. Понимаю, всегда трудно обживаться на новом рабочем месте. Ты попросила неделю. Я тебе дал. Уже прошёл почти месяц, как ты работаешь в этой чёртовой школе, и тебе всё ещё нужно время! Сколько ещё мне придётся терпеть твоё пренебрежение мною: ещё месяц, два, год или до твоей пенсии?
- Серёж, ну как ты не понимаешь, что учительский труд - это работа не только в школе, но и дома. Я не могу прийти на урок неподготовленной. Тем более что я веду два предмета.
- Готовься, пожалуйста, но только когда я работаю, а не в выходные дни. Я забыл, когда мы с тобой вместе выходили куда-нибудь. Мы даже с тобой разговаривать перестали нормально. Хорошо, если я услышу за день от тебя пару слов, не касающихся школы. Так знай, моё терпение закончилось. Или ты сейчас убираешь все свои учебники и собираешься со мной на прогулку или я буду принимать радикальные меры!
- Какие меры? - обеспокоенно спросила Аня.
- Захлопывай свои учебники и мигом одеваться! - рявкнул Сергей.
- А может, я не хочу никуда идти, может, у меня настроения нет, - раскапризничалась девушка.
- Меня это мало волнует, - и Сергей загрёб в охапку все учебники и методические пособия Ани, потом подошёл к столу, резким движением открыл ящик, впихнул в него всё добро, а затем так же резко закрыл его. - Вот так вот!
Девушка поняла, что этот бой она проиграла и ей ничего не оставалось делать, как покориться, - всё-таки худой мир лучше войны.
- И куда мы пойдём? - спросила она недовольным тоном.
- Всё равно куда, лишь бы вывести тебя наконец в люди.
Через двадцать минут они уже шли по оживлённому проспекту. Сергей крепко держал девушку под руку, словно боялся, что она вырвется и сбежит, отчего Аня чувствовала себя собакой, которую вывели погулять в строгом ошейнике.
Однако шумная атмосфера вечернего города постепенно подняла девушке настроение, и чувство обиды от того, что Сергей слишком грубо повёл себя с ней, начало отступать. Небо радовало своими красками: оно медленно из голубовато-розового превращалось в зеленовато-сапфировое. Звёзд ещё не было. Однако над магазинами уже кое-где горели вывески, а водители включали фары машин.
На проспекте было очень оживлённо. Навстречу Ане и Сергею всё время попадались молодые пары, которые так же шли, держась за руки, но в отличие от Ани и Сергея, они улыбались и весело беседовали друг с другом. Когда молодой человек и девушка проходили мимо площади с фонтаном, Аня увидела, как подростки в свете уличных фонарей катаются на скейтбордах и роликах; щёки их румянились от быстрой езды, а толстовки были расстёгнуты, потому что ребятам было жарко, и девушке стало совсем хорошо. Она на секунду приостановилась у площади и с белой завистью стала смотреть на подростков, ведь на роликах она так и не научилась кататься, хотя и пыталась, когда ей было лет десять.
- Зайдём в ресторан, посидим? - предложил Сергей, когда они проходили мимо одного заведения под названием Мегаполис", чья вывеска высвечивалась фиолетовым цветом.
Аня согласно кивнула: ресторан так ресторан, ей было всё равно. И они вошли. Это был небольшой уютный ресторанчик с неярким приглушённым светом и с незатейливой итальянской кухней. Из динамиков по залу разливалась приятная лаунж-музыка. Молодая пара сел за свободный столик и заказала пиццу, тирамису и кофе. Но Сергею показалось этого мало и он попросил официантку принести бутылку вина. Аня попыталась было отговорить молодого человека от этой затеи, так как по возвращению домой собиралась всё же продолжить подготовку к урокам. Но Сергей настоял на своём, апеллируя тем, что раз в месяц они имеют право расслабиться и ни о чём не думать.