Всякий раз, когда Пьер принимал какое-нибудь решение, не посоветовавшись с женой или дочерью, у него бывал виноватый вид.
— Тебя не было дома, — оправдывался он, — а Мили спала... Я был застигнут врасплох... К тому же он вел себя очень корректно... Хотя я ничего у него не просил, он заплатил мне за предыдущего жильца... И попросил ключ от комнаты... Я дал ему... Я думаю, я правильно поступил, да?
— Ну, конечно, — сказала Анна. — Раз он уплатил долг...
За три недели, прошедшие после отъезда Лорана, она привыкла к мысли, что он уже не вернется. Она даже подумывала сдать комнату студенту, которого рекомендовала привратница.
— Надеюсь, что он один, — добавила она.
— Вот ведь глупость, я и не спросил его об этом!
— Неважно, папа.
Она выпила, как всегда, стакан сухого вина на кухне. В доме вдруг снова стал существовать седьмой этаж. Там находилось нечто дружелюбное, теплое и таинственное. Обиходив Мили и поужинав сама, Анна присела с отцом у телевизора. Пьер, держа руку жены, постепенно погружался в дремоту, убаюкиваемый мельканием лошадей в ковбойском фильме. Мили спала, хрипло дыша, втягивала запавшие щеки. Анна пыталась решить в уме одну служебную проблему. Ей надо было завтра представить господину Куртуа эффектный эскиз рекламы собрания сочинений Оскара Уайльда. Эскиз Каролюса был неплох, но... Она взялась за вышивание. Иголка скользила взад и вперед, создавая стежок за стежком блеклые контуры цветка.
Большинство помещений были уже пусты, когда Анна вышла из своего кабинетика с Каролюсом и Брюно. Мимо по коридору прошла уборщица, волоча мусорную корзину, до краев набитую бумагами. Улицу Сервандони окутывал туман. Уличные фонари отражались в блестящих капотах стоявших вдоль тротуара машин. На противоположной стороне улицы среди снующих теней прохожих виднелся неподвижный силуэт. Анна узнала Лорана. Он медленно пересек проезжую часть улицы. Она быстро распрощалась со своими сотрудниками и повернулась к нему.
— Добрый вечер, — пробасил он. — Поздненько вы задерживаетесь... Значит, вот где вы работаете... Ничего себе махина!..
— Да, довольно большое издательство, — сказала она.
— И что же вы издаете? Романы?
— Нет. Больше — книги о путешествиях, труды по истории, классику... Выпускаем также много книг для детей...
Они шли к площади Сен-Сюльпис. Лоран шагал молча, глядя себе под ноги. Вдруг он спросил:
— Вы не сердитесь, что я снова занял вашу комнату?
— Нет, почему же?
— Это могло вас не устраивать...
— Я тогда бы так и сказала.
— Я надеялся, что вы ответите на мое письмо.
Она солгала:
— Я не думала, что нужен ответ.
Они прошли еще немного, не пытаясь даже поддерживать разговор. Потом Лоран предложил Анне зайти в кафе. Они сели за столик, и перед ней, не успела она опомниться, появился бокал сухого вина. Он заказал себе томатный сок, но не пил его. Сидел напротив, скрестив на груди руки, и глядел на нее. Молча. Не выдержав, она прервала молчание.
— Почему вы так внезапно уехали? — спросила она.
— У меня все деньги кончились.
— А почему в Экс-ан-Прованс.
— Потому что там живут мои родители... Пойдемте со мной сегодня в кино?
Анна с удивлением посмотрела на него. В глазах молодого человека была властная мольба, была нетерпеливая нежность. Она намеренно тянула с ответом. Потом сказала небрежно:
— А почему бы и нет?..
Лоран так просиял, что она поняла: он этого от нее не ждал.
— Нет, правда?! — воскликнул он. — Вы согласны?
— Смотря на какой фильм! — сказала она.
— Вот уж мне абсолютно наплевать на какой! Главное провести с вами вечер!
Снова долгое молчание. Лоран с решительным видом насыпал в сок перцу. Его взгляд уже не выражал особых эмоций. Какие мысли бродили в его голове? Он выпил сок и спросил:
— Как чувствует себя ваша мать?
Анна улыбнулась. Странная манера перескакивать с предмета на предмет! Точно в мыслях его нет логической связи.
— Да все так же, — сказала она.
— Вы очень ее любите?
Она утвердительно наклонила голову.
— А вы на нее похожи? — снова спросил он.
— Думаю... кое в чем да... Но мне пора. Мама ждет меня. Я и так уже задержалась...
Впервые, находясь в кафе с мужчиной, она почувствовала желание заплатить за него и за себя. Они встали. Лоран порылся в левом кармане, потом в правом, извлек оттуда несколько смятых бумажек и монет, бросил все это на стол, посмотрел на чек, положил на блюдечко нужную сумму, добавил три франка, собрал со стола остальные деньги, подумал и взял обратно два франка из чаевых.
— Так как же насчет кино? Хотите, я буду ждать вас перед домом без четверти восемь?
— Хорошо. Только я, возможно, немного опоздаю.
— Не имеет значения!
Они вместе вошли в ворота, а во дворе каждый повернул в свою сторону: Анна поднялась по парадной лестнице, Лоран по черной.
— Знаешь, Мили, — сказала Анна, — мне хотелось бы пойти с друзьями сегодня в кино. Через два часа я вернусь. Надеюсь, ты не против. А то я ведь могу и отказаться.
— Нет, нет! — возразила Эмильенна. — Пожалуйста, иди... Мне будет приятно, если ты хоть немного развлечешься!.. Сколько сейчас времени?.. Мне совсем не хочется есть...
Анна нежно пожурила ее, и больная согласилась проглотить немного холодного бульона и половинку сандвича с сыром. Но вот родители устроились перед телевизором, и Анна, словно получив разрешение, почувствовала, что может о них забыть. Она взглянула на себя в зеркало, провела расческой по волосам и умчалась.
Лоран ждал ее на улице, прислонившись к стене дома и засунув руки в карманы.
— Что, если мы посмотрим «Архипелаг» в «Бонапарте» ? — предложила она. — В прессе прекрасные отзывы! Да и идет рядом.
Он сказал, что это отличная мысль. Когда они подошли к кинотеатру, сеанс уже начался, и зрителей впускали в зал, лишь когда кто-то выходил. Тем не менее они решили попытать счастья. Очередь двигалась то медленно, то вдруг убыстряя свое движение, то совсем останавливаясь. Билеты взял Лоран. Билетерша с карманным фонариком провела их в темноте к двум пустым креслам в четвертом ряду сбоку. Анна не любила сидеть так близко: нелегко, запрокинув голову, смотреть на мелькающие перед тобой искаженные изображения. Фильм начался двадцать минут тому назад, и теперь трудно было установить взаимосвязь между персонажами. Во всяком случае, действие разворачивалось в Лондоне во времена королевы Виктории. Актеры говорили на прекрасном английском языке, и Анна понимала почти все — без помощи надписей. На ее руку неожиданно легла рука. Она тихонько высвободилась. Но Лоран вновь завладел ее рукой и прижался к ней губами. Затем перевернул ее и долгим поцелуем прильнул к ладони. Губы его подрагивали, касаясь ее кожи. Острое чувство радости наполнило Анну — ей казалось, будто молодой конь ест у нее с ладони. Она забыла про фильм, про зрителей, — была ночь, и она находилась в поле, под звездным небом. Она медленно повернулась к нему. Он распрямился. И она увидела его лицо, плоское в лунном свете экрана. Он выглядел так дико — лохматый, с крупными чертами лица! Грубый и одновременно нежный, с блестящими, как у кошки, глазами. Ей захотелось дотронуться до его подбородка с ямкой посредине, словно оставшейся от нажима пальца. Но она тут же спохватилась — в своем ли она уме? Впрочем, разве не ради этого она с ним пошла? Голоса актеров с экрана гремели раскатами над ее головой. Громкая музыка сотрясала стены зала. Викторианская драма приближалась к развязке. Когда в зале вспыхнул свет, Анна и Лоран встали и последовали за толпой к выходу. Ни у него, ни у нее не было желания остаться и досмотреть начало фильма. Толпа вынесла их в холл, где за стеклянной дверью на улице лил дождь. Часть публики, боясь вымокнуть, стояла в проходе и загораживала выход.