Пьер, сгорбившись, посапывал над чашкой с остывающим кофе. Лоран сонно жевал хлеб с вареньем. Анна поспешно проглотила завтрак и заявила, что уезжает в Пантен на целый день. Ни тот, ни другой на это не отреагировал, словно погруженные в летаргический сон. Пьер вскоре ушел к себе, шаркая домашними туфлями. Лоран забрался в ванную комнату, оставив по своему обыкновению, дверь открытой: Он намыливался, стоя в ванне, а Луиза сновала по коридору, избегая смотреть в его сторону. Когда Анна надевала пальто, зазвонил телефон. Она сняла трубку. Женский голос спросил:
— Алло! Это мадам Анна Предайль?
— Да.
— Говорит Элен Редан. Можно попросить к телефону вашего батюшку?
Ни слова не ответив, Анна положила трубку возле аппарата и пошла за Пьером в его комнату.
— Мадам Редан просит тебя к телефону.
Он вздрогнул, словно его обнаружили в укрытии и схватили, чтобы оттуда вытащить.
— Ни в коем случае... — забормотал он. — Я не хочу разговаривать с ней...
— Ну что ж, скажи ей об этом сам раз и навсегда!
— Нет, скажи ей ты, Анна, прошу тебя! — с трудом выговорил он.
Глаза у него округлились. Углы рта были опущены. Анна вернулась в гостиную и взяла трубку.
— Отец не хочет подходить к телефону, — сказала она.
— Но отчего же?
— Вы не догадываетесь? Но вы же наверняка получили от него письмо.
— Вот именно!.. Это какое-то безумие!.. Мне необходимо увидеть его, поговорить...
— Он сказал вам все, что хотел сказать, мадам. Не пытайтесь что-либо предпринимать.
Она резко положила трубку, точно прихлопнула назойливую муху. Повернувшись, она увидела отца, стоявшего в дверях. Он тихонько подошел, чтобы услышать свой приговор. Теперь все было кончено, и он молча, с потерянным видом смотрел на дочь. Опять он разыгрывает перед ней великое страдание. И зачем все они так любят выставлять напоказ свои чувства, устраивать спектакли? Даже у Лорана она замечала этакий трагический надрыв. Ведь как только она уйдет, отец, лишившись публики, сразу успокоится. Она поцеловала его в лоб и вышла. А лишь только очутилась на улице, сразу забыла о нем.
В Пантене уже начались работы по переоборудованию. И Анна обнаружила возле господина Куртуа всех заведующих отделами.
Сотрудники собрались в импровизированном кабинете. Представители отдела реализации сообщили о том, как раскупается продукция издательства. Жизнь начиналась заново. Анна пообедала в бистро с Брюно и Каролюсом. В четыре часа ее вызвал господин Куртуа и сообщил, что собирается взять ее с собой в Болонью на Международную ярмарку книг для молодежи. По правде говоря, она ожидала такого предложения: оно вытекало из ее новых обязанностей. Вылетают они в ближайший понедельник. Всего на четыре-пять дней. До отъезда надо изучить предложения нескольких иностранных издателей, с которыми господин Куртуа собирался установить более тесные контакты. В любом случае он считал, что после пожара ему совершенно необходимо быть в Болонье, чтобы продемонстрировать жизнеспособность издательства. С ними поедет также заведующий отделом реализации. Анна обрадовалась этой поездке, которая не только свидетельствовала о расширении ее функций, но и позволяла вырваться из привычной обстановки. Теперь, когда Лоран и Пьер оказались без работы и не знали, куда себя деть, обстановка в доме стала просто невыносимой. В шесть часов Каролюс отвез ее домой на своей дребезжащей малолитражке.
Пьер был у себя. Лоран, развалившись на диване в гостиной, читал детектив. Он что-то буркнул в знак приветствия и снова углубился в чтение. Анна прошла в ванную вымыть руки. В эту минуту у дверей позвонили. Луиза пошла открыть и вернулась смущенная.
— Там какая-то дама спрашивает вашего батюшку. Я постучалась к нему. Но он не отвечает. Наверное, спит...
— Что вы сказали этой особе?
— Я предложила ей пройти в гостиную.
Анна вытерла руки и решительно двинулась на бой с незваной гостьей. Элен Редан в строгом твидовом пальто с поднятым воротником стояла между окном и застекленными книжными шкафами. Руки она держала в глубоких накладных карманах. На лице читалась мучительная, с трудом достигнутая решимость.
— Оставь нас, пожалуйста, Лоран! — сказала Анна.
Он вышел, похлопывая книгой по ноге. Анна закрыла за ним дверь и, повернувшись к Элен Редан, сухо произнесла:
— Я, кажется, уже сказала вам по телефону, что мой отец не хочет больше с вами встречаться!
— Этого не может быть! — воскликнула Элен Редан. — Ему в голову не пришло бы написать такое письмо! Я слишком хорошо его знаю!..
— Мне известно, что вы хорошо его знаете, мадам. Я в курсе ваших похождений!
Щеки Элен Редан побагровели. Глаза сверкнули оскорбленной гордостью.
— Никаких похождений тут нет, — сказала она. — Мы с вашим батюшкой собираемся пожениться.
Анна тупо уставилась на эту блондинку в сером, с глазами, полными отчаянного вызова, которая ворвалась на ее территорию. Он пошел на такое... Он посмел... у меня за спиной... После того, как тридцать пять лет ворковал на плече у Мили... Она задыхалась. Мысли путались в голове. Наконец она прочистила горло и сказала:
— Отец ничего не говорил мне о ваших планах. Мы обсудим их втроем, если позволите.
Она сделала четыре шага и резко открыла дверь спальни. Отец сидел в глубине комнаты у камина и смотрел на нее, как затравленный зверь. Он весь взмок, и взгляд его казался безумным от напряжения и беспокойства.
— Папа, — сказала Анна со спокойной жестокостью, — мадам Редан настаивает на встрече с тобой.
Он жестом показал, что не хочет никуда идти. Она сказала еще громче, чтобы ее было слышно в соседней комнате:
— Да ну же, папа, смелее! Сделай над собой усилие!
Пьер поднялся. На нем была старая коричневая куртка с перламутровыми пуговицами и домашние брюки, вытянувшиеся на коленях, на ногах — домашние туфли. Дрожащей рукой он поправил перед каминным зеркалом узел галстука.
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—