— Я вам говорил, что получил заключение экспертов? — пробурчал он. — По их мнению, все произошло из-за короткого замыкания...
Самолет тряхнуло, и он провалился в воздушную яму. Через репродуктор объявили, что они пролетают над отрогами Альп.
Луиза вторично обнесла мясом обедающих. Пьер отрицательно покачал головой. Лоран тоже. Они сидели друг против друга, есть ни тому, ни другому не хотелось, а говорить тем более. Глубоко задумавшийся Пьер словно сквозь туман видел своего товарища по несчастью, барахтавшегося в двух шагах от него. Он не жалел его, но и не испытывал к нему ненависти. Все за пределами собственного горя было ему глубоко безразлично. Зазвонил телефон. Оба разом подскочили. Пьер тут же подумал: это — Элен Редан. И страх острым копьем пронзил его сердце. После ужасной сцены разрыва он боялся, как бы эта женщина не возникла снова в его жизни. Что тогда делать — Анны-то ведь нет! Не проявлять признаков жизни. Это — единственная защита. По другую сторону стола Лоран, наоборот, живо выпрямился. Для него звонок был не угрозой, а надеждой. Отъезд Анны два дня тому назад привел его в полное отчаяние. Он не выходил из квартиры в ожидании звонка. Торопливой рукой он снял трубку. Ожившее было лицо сразу погасло.
— Передаю ему трубку, — сказал он.
Пьер в ужасе прошептал:
— Кто это?
— Не знаю, — буркнул Лоран.
Пьер в свою очередь встал. Ноги у него были точно ватные. Он взял трубку и со страхом поднес к уху. В руках его была бомба. Сейчас взорвется. И он, и дом вместе с ним. Но разве он этого не хотел? Услышать голос Элен и — умереть.
— Алло! Это ты, Пьер?
Он чуть не потерял сознание, когда услышал голос Клардье. Тот приглашал его на бридж. Едва держась на ногах от слабости, он пробормотал, что не может — занят, потом сказал, что болен, и запутался в извинениях. Положив на рычаг трубку, он почувствовал огромное облегчение. Жизнь пошла прежним чередом — без смысла и без надежды. Он снова мог отдаться на волю течения, плывя по серой поверхности дней. Он вернулся за стол. Луиза принесла десерт. Неожиданно Лоран сказал:
— Сегодня вечером я перебираюсь в свою комнату на седьмой этаж. К ужину меня не ждите.
— А... а если Анна позвонит? — спросил Пьер.
— Она не позвонит.
— Когда же он перебрался? — спросила Анна.
— Три дня назад, — ответил Пьер. — Он сказал, что хочет жить наверху.
— А он спускается к обеду или к ужину?
— Нет.
Анна положила чемодан на кровать. Пьер протянул ей несколько писем, полученных в ее отсутствие. На одном из конвертов она узнала почерк Марка. Она вскрыла письмо. Сообщение о свадьбе. Церемония состоялась неделю тому назад в узком кругу близких родственников. Анна разорвала карточку и выбросила клочки в мусорную корзину. Отец смотрел на нее потухшим взглядом. Она упрекнула себя за то, что не поцеловала его с дороги. Но со времени объяснения с Элен Редан она не могла заставить себя коснуться губами этого лица, которое видела искаженным старческой любовью. Она задала еще один вопрос:
— А почему нет Луизы?
— Она попросила отпустить ее на час раньше. У нее племянница заболела...
Анна поджала губы: отец вечно проявляет слабость. Стоит ей уйти из дому, как все переворачивается вверх дном. Она страшно устала после поездки. А тут еще Лорана нет это ее раздражало. Она так надеялась застать его дома, на своем посту!
— Ну, как прошла книжная ярмарка? — спросил Пьер. Его голос звучал как из пропасти, забитой картоном. На неподвижном лице двигался только рот.
— Очень хорошо, — ответила она.
— Погода была хорошая?
— Да.
— Тебе удалось немного побродить?
— Что ты! Столько было всяких дел...
Она сгорала от нетерпения. Уже половина седьмого. Скорее подняться к Лорану, увидеть его. Немедленно. Да, да, нужно быть умнее, не упорствовать, не дуться понапрасну. Пожалуй, следовало позвонить ему из Болоньи...
Она выскочила на лестницу, поднялась на три этажа и натолкнулась на запертую дверь. Раздосадованная, не зная, как быть, она металась по коридору. Куда он девался? Должно быть, уехал в Сент-Уан, к своим приятелям. Она спустилась к себе, сказала отцу, чтобы он не ждал ее к обеду, и умчалась.
Такси доставило ее к заброшенному домику. Казалось, время пошло вспять. Перед ней промелькнули, как в калейдоскопе, образы недавнего прошлого. Однако на этот раз никто не встречал ее у входа.
В большой комнате на первом этаже она увидела тех же парней и тех же девушек. Но Лорана среди них не было. И Фабриция — тоже. Анна подошла к опустившемуся существу неопределенного пола с длинными немытыми волосами и тусклым взглядом.
— Вы не видели Лорана? — спросила она.
Женское лицо ответило мужским голосом:
— Нет.
— Он не приходил сюда последнее время?
— Я не обратил внимания. Ты не видел Лорана, Режис?
— С тех пор как он работает — нет!
— Да нет же, — вмешалась в разговор какая-то девушка, — он был здесь позавчера! Он забыл что-то в своей комнате. Зашел взять и тут же ушел...
— Вы уверены, что он ушел? — спросила Анна.
— Да, конечно...
— А куда он отправился?
— Вот уж этого я не знаю!.. У вас случайно не найдется десяти франков?
Анна машинально открыла сумку. Она боролась с чувством разочарования, захлестнувшим ее, точно плотная сеть, со всех сторон. Да нет же, через несколько дней она, конечно, получит от Лорана из Экс-ан-Прованса письмо, полное несправедливых упреков и заверений в любви. Она ответит ему, покается, что была резка, попросит прощения и будет умолять вернуться. И он вернется... Девушка взяла деньги, даже не поблагодарив, и вернулась на свой ящик, на котором сидела.
Такси поблизости не оказалось. Анна долго шла пешком до метро. Теперь она уже не спешила.
Пьер, не дождавшись дочери, закрылся у себя в комнате. Она легла, попыталась было читать, но почти тут же, уступая усталости, протянула руку, потушила лампу у изголовья и будто провалилась в колодец.
Она села в постели, словно разбуженная криком. Но в спальне никого не было и стояла мертвая тишина. Серый свет зари проникал сквозь плохо задернутые занавески. Часы на ночном столике показывали десять минут шестого. Неужели она так долго спала? Она потерла руками лицо. Во рту чувствовалась горечь, руки и ноги затекли. Она с трудом встала с постели, натянула халат и пошла на кухню. Во дворе щебетали ранние птицы. Анна открыла кран, налила стакан воды и выпила. Но жажда не проходила. Она выпила еще стакан. Залпом. Как Лоран.
Лоран! Вдруг все поплыло. Она бросилась на черную лестницу. Стремительно взлетела по ступеням. Запыхавшись, вбежала в серый коридор. Комната номер 11. Она постучала. Молчание. Но он там. Она это знала, она это чувствовала. Почему у нее нет второго ключа? Она позвала:
— Лоран! Лоран! Открой мне!
Она подергала ручку двери. Напрасно. Дверь была тонкая, плохо пригнанная. Анна нажала на нее плечом. Изо всех сил. Замок с треском вылетел, посылались щепки. Дверь открылась. И, увлекаемая силой инерции, Анна влетела в комнату.
Лоран лежал на постели одетый, руки его были прижаты к телу, лицо задрано к потолку. Глаза были закрыты, рот раскрыт. Казалось, он спал. Не веря глазам своим, терзаемая страхом, Анна шагнула к нему, склонилась, потрогала, схватила за плечи. В руках ее была статуя. Она почувствовала ладонями сквозь шерстяной свитер застывшее тело. Несказанный ужас захлестнул ее. В легких не хватало воздуха. Изо рта вырвался дикий крик:
— Нет, Лоран, нет!
А недоверчивые пальцы уже метнулись к лицу, такому спокойному, такому прекрасному, дотронулись до скул и ощутили ледяную неподвижность. Глыба мрамора. Срубленное дерево. Манекен, почему-то облаченный в одежду Лорана, с его волосами и чуть намеченной бородой. Кто-то зло подшутил над нею! Но зачем?
Пронзенная болью, Анна опустилась на пол у кровати. Она хотела взять руку Лорана. Но ее невозможно было сдвинуть. Жизнь покинула его, и он лишь ждал, когда его положат в гроб, а затем — в землю. Анна перестала что- либо соображать. С сухими глазами, прижавшись щекой к шершавому краю матраца, она застыла, не очень понимая, где находится, кто она, чего ей ждать. Внезапно она заметила, что свет в комнате изменился. Сколько же времени она пробыла здесь — несколько минут или несколько часов? На неровном полу валялись две пустые трубочки от снотворного, опрокинутый стакан и лист бумаги, исписанный почерком Лорана. Машинально она взяла бумагу и поднесла к глазам. Перед ней запрыгали нелепые в своем безумии фразы: .