Все словно вернулось на день назад. И сам Рейм стал таким же. Его объятия, его поддержка. Будто все стало как до того злосчастного момента — до всего, что наговорил Тео. И даже еще сегодня мне показалось… Видимо, просто показалось.
Да хорошо бы еще он меня обвинял в чем-то более значимом, — в том, в чем я действительно была виновна. А это никак не связь с Тривори. Я ненавидела Тривори, и теперь очень надеялась, что пески навсегда забрали его, и больше я не услышу о нем ничего! Неужели Рейм не понимает, что я не стала бы атаковать магией такой силы человека, к которому испытывала хоть что-то хорошее?! И подарок от другого мужчины я приняла просто по незнанию. Неужели это непонятно?
И вот сейчас он сидит рядом, но на самом деле будто так далеко. А у меня просто не хватает сил до него дотянуться. Да и… стоит ли тянуться к тому, кто пытается отгородиться от тебя?
Видимо, нет.
— Тебе лучше прогуляться… к Тео, — проговорила я холодно, сухо. Как истинная леди. — Нам обоим лучше отдохнуть, обдумать услышанное, — и все же сорвалась и съязвила: — А может, Тео разведал еще что-то очень важное, что тебе просто необходимо знать обо мне. Даже если это сплетни и наветы.
Рейм взглянул на меня так, словно я отвесила ему пощечину. Собрался что-то сказать, но передумал. И правильно. Он мог бы обвинять меня бесконечно, но у меня уже не было ни сил, ни настроения оправдываться.
— До вечера, миледи! — улыбнулся он. И в этот раз это «миледи» не прозвучало ни игриво, ни тепло. Просто подчеркнул мой статус.
И ладно. Комментировать это я не стану никак. Нет уже сил. Пусть сам думает. А со своим сердцем я уж как-то договорюсь.
Глава 23
Боги, как же я была зла. До безумия просто.
Казалось бы, к вечеру должна уже остыть, но нет. Наоборот!
Да что на него вообще нашло? Сам же огласил правило — никаких вопросов, и тут такое. Или это правило работало только в одну сторону? Он ведь тоже мало что рассказывал. К примеру, о своей сводной сестре. А может, вообще не сестре? Что я о нем знаю, по сути? Все то, о чем узнала от кого-то и до чего додумалась сама. ВСЕ!
И он мне смеет еще что-то предъявлять?!
Медленно вдохнула и так же медленно выдохнула. Ну и плевать. Хочет меня обвинять? Да пожалуйста!
Пусть вообще делает что хочет. Хочет бросить меня посреди пустыни? И на это я готова.
Я в этот момент, казалось, вообще готова была на все и ко всему.
Ближе к вечеру, когда я успела уже себя накрутить просто до невероятных вершин, в мой шатер вошла миловидная темнокожая девушка с одеждами в руках.
— Это… вечером… надеть… не замужем… — по словам и на пальцах объяснила она мне, протягивая платье из тонкого песочного шелка.
Настолько тонкого, что приличной леди его надеть было бы позором на всю оставшуюся жизнь. Но это в Ньеркеле. Не среди бескрайней пустыни, когда это узнают только кочевники, охотники за артефактами, пески и луна. Чего мне опасаться?
К тому же… Пусть у некоторых хоть будет причина на меня позлиться!
Я почувствовала себя невероятно смелой. Оказывается, переступить вдалбливаемые с самого детства правила куда сложнее, чем поднять магией песчаную бурю и стереть в пыль врагов. Морально тяжелее.
— Благодарю, — кивнула я. Но чуть внимательней разглядев сам наряд, поняла, что одна его не надену. — Поможешь мне?
— Я помогу, — опередила девушку вошедшая в шатер Сьяра.
И следом добавила что-то на незнакомом певучем языке, обращаясь к местной девице. Та неуверенно и, кажется, немного недовольно откланялась, бросив на меня еще один взгляд, и поспешила прочь.
— Спасибо тебе, — искренне поблагодарила я воительницу, поднимая и разглядывая наряд. — С этим нужно уметь обращаться. И… я думала, что с ума сойду за день наедине с собой. Проклятье! Это — одежда?!
Боги, это же просто… это просто короткий лиф, не сшитые между собой длинные полоски ткани вместо подола и прозрачная, словно туманная дымка, накидка. Кажется, не так решительно я и настроена. И вообще, я трусливая ужасно! Может, ну его? У меня и штаны с рубашкой вполне приличные.
Растерянно посмотрела на Сьяру, но она лишь вздохнула, забирая у меня одежду.
— Незамужним положен особый наряд, — хмыкнула она. — Здесь особые обычаи. И нарушать их — кровная обида. Поверь, оно тебе не нужно.
— Да уж. Я это уже прочувствовала, — вздохнула я, покосившись на предмет нашей с Реймом ссоры. — Хоть ты могла мне как-то подмигнуть? Хоть как-то. Хоть кашлянуть. Сложно было? Чтобы я так не влипла.
— Нет. И никто не мог. Рейм остынет и скажет тебе то же самое. Перайны — кочевой народ, который чтит все возможные традиции столь ревностно, что любое нарушение может стоит жизни.