Пьяные тени от фонаря, который опился ветром...
Глаз из жёлтого янтаря, прикрытый намокшим фетром.
Тусклый питерский уголок, двор, где живут вороны,
где когда-то встречался Блок с чёртом или с Хароном.
И сегодня явился Он -- Ангел, падший на Землю.
Я вступил в этот вязкий сон и краски его приемлю.
Их немного. Их только две -- чёрный и остро жёлтый.
Фраза варится в голове -- "Ну, наконец, пришёл ты!"
Что теперь? Как всегда вино?! Боль под лопаткой и блюзы?!
Знаешь, мастеру все равно -- дьяволы или музы.
Что там в мире творится, Чёрт? Тысячелетье какое?
У меня уже сердце течёт, не сходится сон с покоем.
Сначала на нём колыхнулась бутыль, потом за Берлин награда.
Мы обнялись, как хромой и костыль, и шагнули к моей
парадной.
Он был чёрен, а жёлтый глаз светил в темноте подъезда.
И тёк из рук самогоном Джаз... И Он целовал на мне Крест.
Да!
Этот Дьявол играл, как Бог, и славил Христа без меры.
И в эту ночь я подумать смог, что Музыка выше Веры.
25, 26
. . . . . . . . .
Глава XIII
1
Почему недуг великий -- пьянство
косит самых сильных и больших?
Может, потому, что это странствие,
странствие великое Души?
И когда художник жизнью взрослой
сердце своё детское пугает,
вводит в мир людей жестоких, косных,
по его Души понятьям -- сумасшедших,
занятых предательством, деньгами,
полузрячих, диких и опасных,
видит, что попал сюда напрасно,
и жалеет о часах бессмысленно прошедших.
Бьётся мысль в работе и отваге.
И Душа невинная светла, резва.
Но тюрьма кругом, пока Она трезва.
Лишь прильнёт к бокалу пьяной влаги --
комната становится Вселенной,
нота, рифма, штрих -- уже нетленны.
2
Читатель дорогой, по опыту могу признаться,
поскольку изучил предмет, пожалуй, досконально --
у пьяного творца всё получается банально,
хотя ему шедевром может показаться.
Часть мозга, где хранится мастерство,
взрывается от действия спиртного
и в основном, придерживаясь принципа смурного,
с законами Гармонии вступает в баловство.
И механизм соотношений перекошен моментально.
И пьяный взгляд преувеличивает достиженья,
и мысль вступает в бурное броженье,
фальшивит и теряет смысл монументально.
Слова не сочетаются друг с другом,
метафора и рифма вышли погулять.
Попробуй, протрезвев, всё это прочитать --
охватит дрожь и оторопь с испугом.
Стих, сонатина, песня и картина --
всё пишется по методу -- хвостом скотина.
3
Интеллигентность церемонии запоя
располагается по следующим чинам.
Сначала на работе холодно и беспокойно нам,
но голод следует копить и настроенье злое.
Затем, спеша домой, портвейна три флакона
или на выбор -- водки две и пива три
купить и чувствовать весёлость нервную внутри.
Полхлеба, плавленый сырок, скорее в качестве иконы,
на закусь приобресть. Войдя в квартиру,
расстёгивая старое пальтишко,
налить в стакан -- немало и нелишку --
треть пинты -- так приятно называться киру,
по-нашему сто шестьдесят плюс девять грамм.
И выпить после снятия пальто и шапки.
Пустой желудок -- чувственный и шаткий --
от наслажденья замурлычет сам.
Но это водка. А портвейн -- другой разряд.
Здесь нужно дёрнуть сразу двести шестьдесят.
4
И дальше, раздеваясь между делом,
следить за тем, как трогает все вены,
сначала по артериям пройдясь,
продукт земли, соединяясь с телом,
как в голове легко и необыкновенно
вдруг возникает изощрённых мыслей вязь.
Как все проблемы НАТО, ВТО, ООН
надуманными кажутся, мельчают,
ни на один вопрос не отвечают.
Как подл монетизации закон!..
Затем сказать -- "Ау! а кто есть дома?" --
и тут уж риску опустить пониже,
снять с полки Даля три-четыре тома
и текст пытаться разглядеть поближе.
Одновременно, незаметно для себя,
и третью выпить, чтоб не рюхнулась семья.
И только тут отковырнуть кусок чернухи
и основательно, не торопясь, занюхать.
5
Затем заметить сына или дочь,
что смотрят исподлобья с укоризной.
Увы, но на просторах дорогой отчизны
для них законов нет, чтобы тебе помочь.
Идёт жена. Вот наступление Гудериана,
истошный крик, в руках валериана.
Хватай остатки и -- на кухню, в уголок.