«И самый прекрасный. И тот, кто никогда не нуждался в моей помощи», – добавила Анна про себя.
– Благодарю вас, Анна! Как за пожертвование, так и за добрые слова. Не удивлюсь, если ваша поддержка стала решающим фактором, – галантно ответил правитель.
Чуть поклонившись незнакомке, Джулиус Росси повернулся к следующему гостю.
Анна бросила прощальный взгляд на бывшего мужа и растворилась в толпе.
Только тогда правитель Росси смог сделать глубокий вдох, и это не укрылось от его жены.
– Это она? – спросила Женевьева, беря мужа под руку.
Джулиус медленно кивнул, все еще глядя сквозь толпу на удаляющийся шлейф голубого платья. В этот момент мыслями он был далеко, очень далеко от Тритари, в горячей красной пустыне, где любимая им женщина запрыгнула на головастого монстра и улетела к другому мужчине. К умирающему зверю.
А все потому, что он отстранился от Анны из-за глупой мальчишеской обиды. Он сошел с ума от ревности и страсти и допустил ошибку. Если бы он сразу сделал Анну своей и признался в своих чувствах, то, возможно, она бы вернулась с ним с Алайоны и позволила зверю умереть. Или вообще туда не полетела, Джулиус бы не отпустил, даже зная, что она любит Нерона. Он любил ее сильнее. Возможно, она была бы беременна его ребенком. Их ребенком. А сейчас она стояла бы рядом, и он не вспоминал бы прошлое, ощущая на языке горечь разочарования. Ведь теперь, спустя годы, он точно знает, что та любовь останется с ним навсегда.
Лукресс так и не вмешался в его память, и, судя по всему, Анна об этом не знает. Маг высадил его на пустыре близ Дереи, переговорил с военными и исчез со словами: «Убирайся, пока я не передумал!» Порой одинокими вечерами Джулиус гадал, каково это, не помнить Анну, не ощущать свербящую дыру в груди.
– Она не стареет? – тихо спросила жена, глядя вслед сопернице, о которой знала с самого начала.
– Похоже, что так, – сухо ответил Джулиус.
Женевьева взволнованно следила за мужем. Она знала, на что идет, выходя замуж за мужчину, безнадежно влюбленного в другую женщину, но годы замужества и совместные дети сгладили ее волнения.
Джулиус притянул жену к себе, и вокруг тут же защелкали вспышки фотографов.
– Тебе не о чем беспокоиться, Женевьева. Я обожаю тебя и наших детей. Ты самая лучшая жена, о которой я только мог мечтать.
Джулиус говорил правду, и его жена об этом знала.
– Анна была никудышной женой, худшей из возможных! – добавил он весело, и Женевьева рассмеялась, целуя мужа в щеку.
Анна не смогла бы стать идеальной женой правителя Алтавии, скромной светской дамой, заправляющей благотворительными вечерами. Анна была другой. Она была сказкой. Мечтой. Ноющей горячей тягой под ребрами. Слепой страстью, ради которой Джулиус, в быту спокойный и разумный мужчина, готов был сцепиться с всесильным королем дивитов.
Да, Анна была его сказкой.
Но жизнь такова, что не всем доводится жить в сказке, да и не каждому это нужно. Некоторым привычнее оставаться в реальном мире с его ценностями, хлопотами и комфортным ежедневным счастьем. Это мир Джулиуса Росси, и здесь он своего рода король. Счастливый король.
Поцеловав темную макушку жены, Джулиус с наслаждением вдохнул родной запах.
Тонкая фигурка Анны мигнула синевой платья и исчезла в фойе.
Не успела она ступить на разрисованный дождем асфальт, как перед ней остановилась машина. Дверь распахнулась, и оранжевый взгляд Нерона охватил ее с головы до пят.
– Налюбовалась на бывшего муженька?
– Ты собирался ждать в гостинице!
– Я много, что собирался делать! – проворчал Нерон.
– Раз в четверть века я имею право сбежать от тебя на полчаса. Ты разрешил.
– Я передумал!
Пробежавшись по телу Анны ладонями, Нерон придавил ее к сиденью.
– Проверяешь, все ли на месте? Боишься, что Джулиус откусил кусочек? – усмехнулась Анна ему в губы.
– С него станется! Мы едем в гостиницу.
– А ведь однажды ты сам отдал меня Джулиусу…
– Не начинай!
Бросив машину у входа в гостиницу, Нерон потащил Анну в номер.
– Не люблю, когда ты возвращаешься на Тритари, – признался он, спуская синее платье с плеч и целуя ее грудь. – Я каждый раз боюсь, что ты откажешься вернуться на Алайону.
– И брошу наших детей?
– Они взрослые.
– Мими всего тринадцать лет! Она не взрослая…
Нерон заглушил ее слова поцелуем. Подняв Анну на руки, он заставил обхватить его ногами.
– Будешь клеймить и метить, как свое? – улыбнулась она, прижимаясь ближе. – Знаешь… я тут подумала… ведь Мими уже тринадцать, а мальчики совсем большие…