– Не печальтесь, Лалия, всякое бывает. Вам было одиноко, вот вы и придумали себе друга. Негоже это, молодая девушка жила на острове с нами, стариками.
– Ты никогда не слышал или не видел ничего необычного в доме?
Матиас задумался, потом покачал головой.
– Кроме вас, Лалия, ничего необычного.
Кроме меня. Понятно.
Ангел обнял меня за плечи, и я с благодарностью приняла его поддержку.
– Почему вы называете Анну «Лалия»? – спросил он.
– Ну, как… – Матиас густо покраснел и уткнулся взглядом в землю. – Мы плохого не желали, от любви вас так назвали… как дочь свою…
Мне нравилось, когда слуги называли меня «Лалия». Звучит певуче, щекочет язык. Тереза сказала, что «лалия» – это слово на языке страны, где она родилась. Я никогда не задумывалась о его значении.
До этого момента.
Я знаю язык Алекриона. Слово «лалия» означает «речь».
– Друзей у хозяйки не было, вот она и разговаривала сама с собой и своими фантазиями. Отсюда и Лалия, говорящая с собой. Мы к этому привыкли и не волновались, только боязно было, когда она с собой ссорилась.
Когда я ссорилась с Нероном, я разговаривала сама с собой.
Меня только что опустили в ад. Я бы схватилась за любую соломинку, за самое крохотное доказательство того, что это ложь. Но соломинок не было. Аура Матиаса сияла искренностью и сочувствием.
– Сад! – воскликнула я так громко, что слуга вздрогнул. – Вспомни сад, который появился, пока я работала на Тритари. Всего пара дней – и на острове возник цветущий сад. Помнишь? Я еще изумлялась, как такое возможно, а ты сказал: «Не иначе как волшебство!»
– Помню, как же не помнить сад! – улыбнулся Матиас. – Вы так радовались, когда заказали деревья. Уйму денег потратили, но оно того стоило.
– А муж? Ты помнишь мою свадьбу?
Матиас громко фыркнул.
– Только Терезу об этом не спрашивайте! Ох уж как она ругалась! Вы вернулись домой с Тритари и объявили, что выходите замуж через два дня. Два дня! Терезу чуть удар не хватил, ей ведь все готовить пришлось. Дело-то серьезное, замужество, как никак.
– Я сама сказала вам, что выхожу замуж?
– Конечно, сама, а кто же еще? Неужто забыли? Не волнуйтесь, Лалия, – слуга подарил мне добрейшую из улыбок, – одаренные люди часто имеют странности. Однажды я работал на великого лекаря. Он излечил сотни людей, придумал десятки новых лекарств. Но при этом не ел почти ничего, кроме собственных волос.
Я в ужасе вытаращилась на старого слугу, который сравнил меня с безумцем, питающимся собственными волосами.
А что, вполне достойное сравнение…
– Спасибо, Матиас!
Поняв, что от него больше ничего не требуется, слуга расслабился. Неловко приблизившись, он раскинул руки, предлагая мне объятия.
– Берегите себя, Лалия! Пусть вам станет лучше!
Да, пусть.
Как только мы с Ангелом вышли на улицу, я сжала его предплечье и заставила посмотреть мне в глаза.
– Ангел, прошу тебя, не увольняйся! Ты работал в гостинице с юных лет и останешься в ней до старости. Если хочешь, я соберу вещи и уеду прямо сегодня, и ты больше меня не увидишь. Только скажи!
– Спасибо за предложение! – Он кивнул, положил руку поверх моей и повел меня вперед. – У меня есть идея получше. Давай-ка перекусим перед дорогой!
Во время еды Ангел рассуждал о моделях военных космолетов и катеров, а я жевала пищу, не ощущая ее вкуса, и ни о чем не думала.
По пути домой я вернулась к ранее поднятой теме.
– Спасибо, что пытаешься меня подбодрить, но предложение остается в силе. Ты только что встретил мужчину, который работал на меня несколько лет. Он сравнил меня с безумцем, который питается волосами.
– Я скажу две вещи, Анна. Может, они и не помогут тебе разобраться в прошлом, но пусть они послужат якорем для будущего. Во-первых, я встречал много талантливых и умных людей, но ни один из них, мужчина или женщина, не справился бы с катером подобной модели и не смог бы изменить жизни десятков страдающих людей за четыре месяца. А во-вторых, я был рядом все это время, и ты ни разу не разговаривала сама с собой.
Вдох – и сердце снова бьется в ровном, спокойном ритме. Ангел не станет мне лгать. Не о таких вещах, не сейчас. Сморгнув слезы, я кивнула в ответ.
– Это хороший якорь.
Хмыкнув, Ангел провел ладонью по моим волосам:
– Даже если ты начнешь есть свои волосы, ничего страшного. У тебя их целая копна, надолго хватит.
Я невольно рассмеялась. Ангел чудный, с ним всегда так: смех и слезы вперемешку.
– С женщинами трудно: только похвалишь, сразу все портят слезами, – проворчал он.
Смеясь сквозь слезы, я взялась за рычаги и нарисовала в ночном небе двойную петлю.