– Нет.
– Меня ждут в столице первой пентады.
– В таком случае, поторопись!
– Ты не знаешь, что такое пентада.
– Не знаю и знать не хочу. У вас отличная клубника, у нее вкус, как у лесной. И сливки тоже замечательные. – Из чувства протеста я продолжала отрицать интерес к Алайоне.
– Алайона – маленькая планета. На ней пять континентов, которые называются пентадами. Мы с тобой находимся на территории первой пентады. В свою очередь пентады делятся на округи., Власть пентады – король и сенат – находятся в столице. Алайоной управляют пятеро королей…
Я притворялась, что не слушаю, но Нерона не обманешь. Он видел, как замерло мое тело, как затуманились глаза. Так бывало всегда, когда я погружалась в его рассказы. Он продолжал, тихо, с мягким рокотом в каждом слове, и волнующий тембр его голоса пробегал по моим позвонкам.
Нерон рассказал о дикой истории Алайоны, о морях крови и царстве варварской жестокости. Наделенные магией звери рвали друг друга на куски. Планета погибала от войн, пока однажды не появились сильные маги, намного могущественней, чем кто-либо другой на Алайоне. Их было пятеро. Один за другим они заявили о себе. Каждый присвоил пентаду и взял власть в свои руки, подчиняя обезумевшую планету своей немереной силе. Обуздав монстров, они построили мир созидательной магии. Их все еще пятеро, древних королей, непревзойденных магов, силы которых хватает, чтобы держать под контролем целый континент. Нерон рассказал о столкновениях между пентадами, о восстаниях округов, о магических преступлениях, о том, как трудно королям сдерживать дивитов, подчиняя их законам. Я не смогла остаться равнодушной. Я слушала Нерона, задержав дыхание, и провалилась в историю Алайоны, как в сказочный колодец. Полковник был умелым рассказчиком, но Нерон несравним. Он знает меня, как никто другой, поэтому с легкостью ловит в сети своих историй.
– Если хочешь, я возьму тебя в столицу, – сказал он.
Отказаться я не смогла.
Казалось, я затерялась среди фантазий, изощренных и волшебных. После двухчасового полета на йикине мы прибыли в самое необычное место из всех, где я побывала. Столица первой пентады расположена на бывшем морском дне с гротами, коралловыми пещерами и небольшими водоемами – остатками того, что однажды было самым большим морем Алайоны. Остались только синие пятна среди волшебной архитектуры и фиолетового свечения магии.
– Нерон, смотри! Это здание вверх ногами! Половина города вверх ногами!
– Для тебя – да. Для тех, кто в нем живет, нет. Все мы видим мир через собственную призму.
– На крыше этого дома водопад! Он тоже вверх ногами, летит в никуда!
– То, что ты ничего не видишь, не значит, что там ничего нет. Это магия.
– А где здесь ходят?
– Здесь летают. На йикинах.
Здания стояли друг на дружке неровным нагромождением, как детские кубики. Нерон объяснил, что намного легче получить лицензию на постройку дома на крыше уже имеющегося, чем занимать новое место. Разные по размеру и стилю, дома, казалось, вот-вот упадут в долину. Некоторые здания висели в воздухе в фиолетовой дымке магии. Мы спустились ниже и пролетели мимо гротов.
– Это минералы, из которых мы черпаем энергию, на Тритари таких нет, – пояснил Нерон.
Полетав над городом, мы приземлились на каменную площадку перед одним из зданий.
– Подожди меня здесь! – велел Нерон.
Молодая дивитка вынесла мне подушку и синий напиток в стеклянной трубочке. Женщины дивитов мало отличаются от мужчин, вот и хозяйка дома возвышалась надо мной на две головы. Кожные борозды утопали между сильных мышц. Свободное платье без рукавов, подвязанное под грудью лентой, спадало до колен. Трудно оценить красоту дивитки с человеческой точки зрения, но ее лицо притягивало взгляд. Большие глаза, борозды помечены красочными точками, а волосы скручены в белые жгуты.
Дивитка избегала моего взгляда и не ответила на улыбку.
Я устроилась рядом с отдыхающим йикином и смотрела на невозможный пейзаж вокруг.
В юности я считала наш с Нероном остров сказкой. Какой же смешной и наивной я, должно быть, казалась опекуну, родившемуся в мире фиолетовой магии.
Нерон вернулся через несколько минут в сопровождении старца в сиреневом балахоне. Блестящая безволосая голова его отливала синевой, а в глубоких бороздах под наростами прятались крохотные глаза, буравящие меня с таким усердием, что стало неловко.
Как следует меня рассмотрев, старец повернулся к Нерону и издал каркающие звуки на местном языке. Нерон отступил на шаг и выкрикнул несколько слов, похожих на рев льва. Старец посмотрел на меня и развел руками, и тогда Нерон затолкал его обратно в дом, издавая звуки, которые ни на одном языке не сойдут за любезности.