– Это весьма извращенная философия. Тогда научи меня говорить: «Доброе утро».
– Тебе не нужно знать наш язык.
– Ты отпустишь меня на Тритари?
– Нет, но я переведу все, что тебе потребуется.
– Уверен, что всегда будешь рядом? Круглосуточно? Без тебя я не смогу попросить воды.
– Я всегда буду рядом, – совершенно серьезно сказал Нерон и тут же поднялся на ноги, пресекая дальнейшие вопросы. – Хочешь полетать в горах?
– В другой раз.
– Нельзя откладывать на потом. Если хочешь, надо делать прямо сейчас! – разозлившись непонятно почему, он ушел к себе, хлопнув дверью.
– Если тебе приспичило, можем полетать! – крикнула я ему вслед.
Даже если поведение Нерона изменилось, характер остался прежним. Несносным.
Йикин носился между горами, пролетал в узкие ущелья, нырял в воздушные потоки. Поворачивая уродливую бугристую голову, птица проверяла, доволен ли хозяин ее полетом. После слов одобрения она урчала и демонстрировала новый трюк.
Потом мы приземлились, чтобы напиться, и Нерон налил воду для йикина в выбоину в камне.
– Привязка на крови – это большая ответственность, – пояснил он.
– Такая же, как опекунство, – не выдержала я.
Мои слова не смутили Нерона.
– Намного сильнее, чем опекунство или человеческая привязанность. Когда я улетел с Тритари, ты не просто выжила, а добилась успеха. Ты стала намного счастливее, чем была со мной.
– Ты за мной следил?
– В первое время, да, – признался неохотно. – Ты сильная, а если я исчезну, йикин погибнет.
– Не смей так говорить! – под моими словами текла бурная река эмоций. – Я умерла после твоего исчезновения. И не один раз, а несколько. Я умирала снова и снова, сначала в первую брачную ночь, потом когда ты исчез, потом когда не могла найти доказательств, что ты существуешь. Ты недооцениваешь чувства, они порой сильнее привязки на крови. Ты никогда ничего не чувствовал и не можешь этого понять.
Я выдохлась от признаний. То ли меня утомила жара, то ли долгий полет, то ли сопротивление Нерону, но сил не осталось.
– Ты уверена, что я ничего не чувствовал? – тихо спросил Нерон, подходя к краю утеса и поднимая руки. Над пустыней собралось черное облако, оно закрутилось, бросилось на песок, закапываясь в него, пронзая на всю глубину. Потом оно поползло вперед, пожирая песок, оставляя за собой дымящуюся черную крошку.
Нерон, мастер иллюзий, показывал мне свои чувства.
– Это ненависть, – догадалась я. – Кого ты ненавидишь?
– Себя.
– За что?
Нерон нацелил ребро ладони на песок и махнул рукой в сторону. Над пустыней пронеслась волна оранжевого огня. Всполохи крутились на месте, облизывая облака, сливаясь друг с другом и снова взмывая ввысь. Воздух заполнился тягучим гулом.
Йикин жалобно пискнул и прижался к хозяину, но тот смотрел только на меня.
Нерон только что показал мне свою страсть.
За волной огня прошел внезапный дождь, и из песка выросли цветы. Сладковатый запах повис над пустыней, кружа голову.
Любовь?
Нет, я не буду искать этому названия, потому что, поверив, я уже не смогу выжить без Нерона. Я стану беспомощна, как йикин. Я не доверяю ему, он что-то скрывает. Дразнит меня, затягивает во что-то большее, неподвластное мне. Он настолько сильнее меня, что я лишь марионетка в его руках. С Джулиусом даже в самые тяжелые дни я ощущала себя равной, а с Нероном – никогда.
– Ты всесилен, Нерон.
– Увы, нет.
– Отпусти меня!
– Однажды я тебя отпустил. Поверь, это было непросто. В этот раз я не могу этого сделать.
Этой ночью Нерон снова пришел ко мне. Я и не пыталась заснуть, потому что ждала его появления. Заколдованная игрой, я гадала, каким будет его следующий ход. В том, что происходящее не случайно, я не сомневалась ни на секунду. Уж слишком разительная и внезапная перемена произошла с Нероном.
Подойдя к постели, он опустился на край, по-хозяйски подвинув мои ноги.
– Ждала меня? – поинтересовался мрачно.
– Я гадала, что ты предпримешь сегодня. Позавчера ты целовал мои колени, вчера – пальцы на ногах, а сегодня что? – Мой смех застрял в горле. Аура Нерона надавила на меня, касаясь каждого участка кожи.
– Анна! – сказал он, и звук моего имени запрыгал по коже, как камешек, брошенный в озеро. – Я помню, как ты касалась своего тела, чтобы подразнить меня. Ты касалась себя вот здесь… и здесь… а потом здесь…
Нерон не шевелился, но его аура словно жила собственной жизнью. Она оголяла мою кожу, свиваясь тугими змеями вокруг сосков, щекоча бедра, проникая между ними, вливаясь в меня горячей силой.
Ощущения были слишком сильными, и, застонав, я закусила губу.