– Я не верю тебе, Нерон. Однажды поступив жестоко, ты сделаешь это снова. Ты опоздал. Жаль, что ты не показал мне свою страсть раньше, когда я так в ней нуждалась.
– Я не мог. Не спрашивай, а просто поверь!
– А теперь можешь?
– Теперь могу. Веришь?
Я задремала в руках Нерона, почти поверив ему – мужчине, который меня создал.
Пробуждение было шумным. Чужой йикин пел приветственную песню, перекликаясь со сторожевыми птицами, кружащими над замком. Аккуратно ссадив меня с колен, Нерон приветствовал уже знакомого мне мага. Лукресс остановился передо мной, буравя крохотными пуговичками глаз.
Нерон не обрадовался неожиданному гостю. Яростно жестикулируя, он издавал резкие отрывистые звуки, напоминающие ругательства.
– Доброе утро! Меня зовут Лукресс, – маг обратился ко мне на языке Тритари.
– Доброе. – Я потуже затянулась в простыню. От пронизывающего взгляда стало неуютно.
– Нерон рассказал вам, кто я такой? – спросил маг с акцентом.
– Да, вы мастер памяти.
– Если хотите знать мое мнение, то это бесполезный дар. Те, кто копается в прошлом, теряют будущее! – высокопарно провозгласил маг. – К сожалению, даже я, один из сильнейших, не вижу ни вашей ауры, ни памяти. На Тритари я видел вас издалека и старался не попадаться на глаза.
Знаю я, зачем он прилетал на Тритари, – чтобы вмешаться в память близких мне людей. Что сказать человеку, который своим мастерством погрузил меня в кошмар?
Нерон подтолкнул мага к двери, и в ответ тот выкрикнул несколько грубых слов. Понять бы, о чем они ругаются и как это связано со мной.
За ними закрылась дверь, но я успела услышать вопрос Лукресса:
– Ты сказал ей правду?
Произнесенные на языке Тритари, эти слова были сказаны для того, чтобы я их услышала.
Нерон прокричал ответ на чужом языке, но было слишком поздно, Лукресс уже достиг своей цели.
А вот и секреты Нерона, они вылезают из укрытия и показывают страшные зазубренные края.
Не волнуйтесь, почтенный Лукресс, я в курсе, что Нерон лжет.
Интересно, какую правду скрывают от женщины, ради которой поджигают облака?
Мужчины проговорили почти час, а за час можно выпить очень много синего настоя. Когда они вернулись на балкон, я отдыхала в кресле. Лукресс склонился и поцеловал мою руку.
– Так прощаются на Тритари, да? Целуют руки дамам?
– Вы прекрасно говорите на моем языке.
Лукресс снова поклонился, успев бросить быстрый взгляд на Нерона. Тот подтягивал ремни на седле йикина в надежде на скорое отбытие гостя.
– Я очень редко бываю на Тритари. Удивительное место, никакой магии, и мне там очень трудно! – Он театрально развел руками. – А уж как ненавидят нас, дивитов, какие истории придумывают! Страшные сказки! – В крохотных глазах старика заплясал оранжевый огонь. Взяв меня за руку, он сдавил ее с удивительной силой.
– Анна знает эти сказки лучше тебя! – усмехнулся Нерон.
– Говорят, что мы двухголовые монстры, что мы душим жертв хвостами, – Лукресс направился к Нерону, но, обернувшись, бросил на меня весомый взгляд, – и что мы выпиваем человеческие души огнем нашего взгляда! – Оранжевое пламя в его глазах вспыхнуло ярким светом.
Выпиваем душу огнем взгляда…
Ох, святые силы! Как же я сразу не догадалась!
Я проследила, как йикин Лукресса взмыл в воздух, как обогнул вершину горы и скрылся в облаках.
– Какие у нас планы на сегодня? – нарочито весело спросил Нерон, устроившись рядом со мной.
– Не знаю, как у тебя, а у меня на повестке дня всего один вопрос.
– Надо же, как… обычно у тебя на уме сотни вопросов. Так и быть, задавай свой один единственный!
– Как долго мне осталось жить?
Я должна была сразу догадаться. Оранжевое пламя в глазах Нерона, когда он увидел меня на базе, было воистину слепящим. Из-за него я потеряла сознание и очнулась уже в пути на Алайону. А потом… странное поведение Нерона, комплименты, желание дать мне все, чего я пожелаю… это не любовь. О, нет, это отнюдь не любовь! Это чувство вины.
Нерон случайно разрушил мою ауру.
Когда я вошла в кабинет, он готовился убить Гровера, а я попала под руку, и он не справился со своей магией.
Он разрушил мою ауру магией своего взгляда. То же самое случилось с полковником и с другими жертвами дивитов.
Именно поэтому Нерон забрал меня на Алайону, и теперь заботится обо мне, отдавая всего себя, и злится, как казалось, без причины. Жертвы дивитов не помнили, что с ними случилось, вот я и решила, что аура погибает сразу после разрыва. А ведь если задуматься, то становится очевидно, что для гибели всего плетения ауры требуется время.