– Я не просил тебя об этом…
– Я знаю.
– Я не просил тебя об этом, но я этого хотел.
Мы лежали рядом, но мы не были вместе. Односторонняя близость оставила после себя ощущение пустоты, неприятной и влажной. Наша страсть способна на большее, намного большее, и от этого ноет душа.
– Дело не в Джулиусе, понимаешь? Дело в нас с тобой… нас нет.
О прошлом думать не хотелось, о будущем тем более. Нерон поднялся с постели и ушел, больше не говоря ни слова. Он вообще исчез из замка и продолжал исчезать каждый день. Мы не обсуждали его отъезды, и без слов понимая, что он искал способы меня спасти.
Искал, но не мог найти.
А я оставалась наедине с мыслями, от которых кружилась голова. Через несколько дней меня не станет, и в это невозможно поверить.
Как ждут смерти?
Я не умею жить сегодняшним днем, не научилась. С Нероном я ждала волшебного будущего, когда мы изменим мир, и он полюбит прекрасную Анну. В гостинице я только начала наслаждаться жизнью, когда меня грубо вырвали с островка счастья. А потом я жила мечтой о независимости.
Когда у тебя нет будущего, пустота настоящего кажется невыносимой.
Я летала на йикине, гуляла в саду, иногда набиралась смелости посмотреть на мою ауру. Изменений было мало, но это только начало. В страшный исход я поверить не могла. Никак. Возвращаясь, Нерон сжимал меня в объятиях, словно боялся, что я сбегу из надоблачного рая. Каждый день он обещал, что делает все возможное для моего спасения, а по вечерам спрашивал:
– Ты хочешь, чтобы я остался с тобой на ночь?
Зверь спрашивал разрешения у жертвы, он хотел меня так сильно, что пытался быть человеком.
Я отшучивалась в ответ.
– А вдруг ты меня разочаруешь? Я так долго об этом мечтала, что безопаснее оставить себе вкусную фантазию.
– Знаешь, что говорят на твоей планете? Ирония – это разочаровавшаяся нежность. Послушайся своих инстинктов, будь со мной оставшиеся дни.
Он касался меня грубо, хваткой зверя. Не намеренно, наоборот, он старался быть осторожным. Просто он и есть зверь. Дивит. Я не сопротивлялась. На финишной прямой перестаешь маяться ерундой и отдаешь время и усилия только самому важному. Я прислушивалась к себе, надеясь, что сердце подскажет правильное решение. Есть ли смысл привязываться к зверю, если впереди прощание? Либо он спасет меня и вернет домой, либо меня не станет.
Нерон ласкал меня. Томление заполняло тело, но мысли оставались кристально чистыми. Он так и не объяснил мне, почему однажды отказался от моей любви. Он сдался страсти только потому, что я умираю. Обещал мне свободу только потому, что не верит в спасение.
– Чувствуешь, как ноет твоя плоть? Мягкая, желающая, она принадлежит мне. Прислушайся к языку тела! – бормотал Нерон, ложась рядом. – Люди слишком много думают и разговаривают. Прикосновение мудрее слов, у него свой, совершенный язык, оно запускает химию твоего тела. Люди считают это животным влечением, но они не правы. Источник химии – твоя душа, а она говорит только правду.
Моя плоть сказала «да».
Мое сердце сказало «да».
Но я сказала «нет».
Нерон ушел, а я тянулась вслед за ним всей душой.
Нерон показал мне подводный город. Он начинался на берегу и словно сползал под воду. Щелчком пальцев Нерон создал вокруг нас воздушный пузырь. Подводные дома казались точно такими же, как на поверхности, но стояли поодиночке. Нагромождений, как в столице первой пентады, видно не было. Подводная жизнь намного благополучнее и безопаснее, и многие дивиты в свое время сбежали от кровопролития к спокойствию морского дна. Тело дивитов адаптируется очень быстро. Появляются жабры, и дивиты приживаются на новом безопасном месте.
Потом йикин отнес нас в невидимые сады посреди пустыни. На первый взгляд ты видишь только переплетение троп на песке, больше ничего. Но как только ступаешь на тропу, ощущаешь цветочный аромат. По мере продвижения тебе открываются иллюзии кустарников, цветов и птиц. Что ни шаг, другой запах, другая иллюзия. Край пруда, и цветущий кустарник изгибается, касаясь воды тяжелыми соцветиями.
Весь день Нерон был задумчивым и хмурым, а когда мы вернулись в замок, его настроение вконец испортилось. Судя по тяжелым взглядам, он порывался спросить меня об изменениях в ауре, но я только огрызалась в ответ. А потом в замке появился Лукресс, и ситуация накалилась до предела. Дивиты орали в голос, швырялись стульями, пахло паленым. Под конец, выгнав Лукресса, Нерон вошел в мою комнату в полной трансформации дивита.
– Я улетаю по делам, – сказал он, глядя на облака. – Ничего не бойся! Однажды я поклялся, что не дам тебе умереть. Так и будет.