– Давай просто сосредоточимся на «сейчас».
Сосредотачиваюсь на «сейчас». Но то, что она снова меня поцеловала, занимает меня куда больше.
Приготовления закончены. Я лежу на спине на укрытом чехлом диване, прижимая ко лбу чуть теплую бутылку с минералкой. Глаза у меня закрыты. Этот мир в темноте гораздо лучше.
Морвран опробовал очередные то ли защитные, то ли отражающие чары, но они сработали далеко не так хорошо, как первые. Он бормотал заклинания и высекал искру кремнем, рассыпая прикольные фейерверки, затем помазал мне лицо и грудь чем-то черным и пепельным, пахло серой. Боль в боку уменьшилась и перестала взбираться выше по грудной клетке. Головная боль уменьшилась до умеренной пульсации, но все равно достает. Вид у Морврана обеспокоенный, он явно разочарован результатом. Он сказал, что сработало бы лучше, будь у него свежая куриная кровь. Мне, конечно, больно, но я рад, что у него не оказалось доступа к живым курам. Вот это было бы зрелище.
Я помню, как обеат говорил: мол, у меня мозг через уши вытечет. Надеюсь, это он не буквально.
Мама сидит на кушетке у моих ног и рассеянно гладит меня по голени. Ей по-прежнему хочется убежать. Все ее материнские инстинкты велят ей схватить меня в охапку и бежать. Но она не просто мама. Она моя мама. Поэтому она сидит тут, готовая сражаться со мной плечом к плечу.
– Мне жаль, что так вышло с твоим котом, – говорю я.
– Это был наш кот, – отвечает она. – Мне тоже жаль.
– Он пытался нас предупредить. Мне следовало прислушиваться к этой меховой заднице. – Опускаю бутылку с водой. – Мне правда жаль, мам. Я буду по нему скучать.
Она кивает.
– Я хочу, чтобы ты ушла наверх до того, как начнется, – говорю я.
Опять кивает. Она знает, что я не смогу сосредоточиться, если буду беспокоиться за нее.
– Почему ты мне не говорил? – спрашивает она. – Про то, что изучал его все эти годы? Что планировал пуститься по его следу?
– Я не хотел тебя волновать, – отвечаю. Ну и глупость. – Видишь, как хорошо все обернулось?
Она убирает мне волосы с лица. Терпеть не может, что они все время спадают мне на глаза. Она приглядывается ко мне, и на лице у нее проступает напряженная озабоченность.
– Что? – спрашиваю я.
– У тебя глаза желтые. – Кажется, она сейчас опять заплачет. Слышу, как в другой комнате ругается Морвран. – Это печень, – мягко говорит мама. – А может, и почки. Они не справляются.
Что ж, это объясняет ощущение разжижения в боку.
Мы в гостиной одни. Все остальные как бы расползлись по своим углам. Полагаю, каждый о чем-то думает, может, молится. Надеюсь, Томас и Кармель целуются в чулане. Глаз улавливает электрическую вспышку снаружи.
– Не поздновато ли для молний в такое время года? – спрашиваю я.
Морвран отзывается из кухонных дверей:
– Это не просто молния. По-моему, наш малыш накапливает энергию.
– Надо заняться призывающими чарами, – говорит мама.
– Пойду схожу за Томасом.
Сковыриваю себя с дивана и бесшумно поднимаюсь по лестнице. Наверху слышу доносящийся из старой гостиной голос Кармель.
– Не понимаю, что я здесь делаю, – говорит она. Тон испуганный, но и до некоторой степени ехидный.
– Что ты имеешь в виду? – отзывается Томас.
– Да ну! Я долбаная королева выпускного бала. Кас типа Баффи Истребительницы Вампиров, вы с дедушкой и Касова мама колдуны, волшебники и все такое, а Анна… это Анна. Я-то что здесь делаю? Какой от меня толк?
– А ты не помнишь? – отвечает вопросом на вопрос Томас. – Ты голос разума. Ты думаешь о том, о чем мы забыли.
– Ага. И, по-моему, меня убьют. Именно меня вместе с моей алюминиевой битой.
– Нет. Не убьют. Ничего с тобой не случится, Кармель.
Голоса становятся тише. Чувствую себя подслушивающим извращенцем. И не собираюсь их прерывать. Мама с Морвраном и сами способны навести чары. Пусть Томас наслаждается моментом. Поэтому я тихо спускаюсь вниз и направляюсь наружу.
Интересно, как все будет, когда это кончится? Что произойдет – при условии, что мы все уцелеем? Все станет как было? Кармель вскоре забудет об этом полном приключений времени, проведенном с нами? Прогонит Томаса и вернется к роли королевы СУЧ? Ведь она же так не сделает? В смысле она только что сравнивала меня с Баффи Истребительницей Вампиров. В данный момент я не самого высокого мнения о ней.
Выхожу на крыльцо, плотнее запахивая куртку, и вижу Анну, сидящую боком на перилах. Она смотрит в небо, и на ее освещаемом молнией лице поровну благоговения и тревоги.
– Странная погода, – замечает она.
– Морвран говорит, это не просто погода, – отвечаю я, и она делает лицо «так я и думала».