— Пресс надо сделать и давить семена, чтобы выжать масло, так ведь, фрау Анна? Я видел, как давят масло из оливы, думаю, смогу примерно то же смастерить.
И правда, через неделю в замке пасечник провел мастер-класс по первому отжиму. Пень-колода, полая внутри, была установлена на два плоских камня, снизу в ней имелось отверстие, а сверху Лукас вложил деревянный круг, и вместе с Эрихом они поочередно стучали пестом по кругу, а насыпанные в колоду семечки уплотнялись, пока не полилось мутноватое масло, привычного для Ани запаха. Народ ждал пробу. Из четырех корзинок получилось пол-стакана масла (остальные, самые крупные, остались на семена), хватило на несколько кусков ржаного хлеба с солью. Обсудили, решили, что пойдет, несмотря на хлопоты по отжиму. Но Лукас уверенно заявил, что с такими мастерами, как Шмидты, сделать более удобную конструкцию пресса — не проблема, и народ согласился, а Аня была просто счастлива! Как и Вайсы, в который раз возблагодарившие бога за пришелицу.
Уже стало очевидным, что картофель на следующий год займет почетное место в огородах, а там и до столов недалеко, животноводство уверенно развивалось по всем направлениям, рыболовы Вирты проводили опыты по подкормке озерной популяции и снабжали потрохами птичники, овцы окотились, как и элитные свиньи, куры в Лесной вообще неслись как сумашедшие, козы и коровы исправно доились, а кролики уже не раз подавались к господскому столу, да и деревенские попробовали диетическое мясо. Кроличьи шкурки пока в ход не пускали, но задумки на их счет имелись.
Гречка способствовала медогону, Лукас подумывал перенести часть ульев к озерной избушке. Мужики, освобожденные от оброка на год, чистили лес от завалов, сажали новые деревья, ремонтировали по саманной технологии дома в Лесной, клали печи вмесо жаровен и каминов, резали и жгли для Вилли камыш, для Волдо — иву, таскали песок. Эрих всем находил занятия, но народ, помня первый результат, не роптал и работал нормально.
Так что без аврала и скандала, но колхоз расцветал, а остальные деревни ждали, что же будет нынче? Свое сдали, а вот как Лесная эту зиму встретит? Лучше или хуже прошлой? Если даже также, не пора ли просить генерала устроить такое и у нас, а?
Глава 34
Воронцовой до проблем крестьян было фиолетово, а вот заготовки опять взяли в клещи. Из-за дождливого лета грибов было много, но и едоков увеличилось: лесные «просекли фишку» и активно шарились по кущам в свободное от работы время, запасаясь новым продуктом на зиму. Замковым приходилось включаться в соревнование и уходить дальше, пока Эрих не ввел правило: набрал корзину себе, еще одну-в замок, и отметься! Страсти поутихли, по осени уже не бегали так интенсивно, и Аня вновь получала удовольствие от сбора опят, груздей и чернушек. В один такой поход с ними увязался Вилли, и был потерян. Мирко гонялся по чаще несколько часов, охрип и обнаружил незадачливого стекольщика в овраге. Пока вытащили, то да се, Аня рассматривала склон, и тут ее осенило: торф, пластами! Это ж надо! Дача у Воронцовых была в районе Шатуры, торфяном краю, и Аня видела, как добывают там торф. И вот он перед ней, миленький!
Вернувшись, она сразу поделилась новостями с генералом, повергнув того в ступор. Горючая земля, он слышал, но не предполагал, что такое есть на его земле! Долго пытал попаданку о способах добычи, применении и опасностях. Аня, что могла, поведала. Карл решил сходить с сыном сам, принести на пробу, а уж потом решать. Но знания грели душу.
Было у Ани еще одно «откровение», связанное с Вилли. Однажды они сидели в лаборатории спирта, и Вилли рассказывал о работе бывшего учителя, упомянув, что тот очень хотел найти секрет цветного стекла. Аня мимоходом заметила, что цвет стеклу придают некоторые металлы — медь, кобальт, а еще — сера, селитра, вроде даже мука. И ей всегда нравились мозаичные украшения со смальтой-кусочками цветного непрозрачного стекла, уложенного в рисунок, подобно витражам, на глине, металле или камне. В школе на химии учительница восхваляла талант Ломоносова, сварившего первую в России смальту для мозаики. Вроде, при этом стекло варилось, но не до совсем жидкого состояния, кажется…
Вилли идею схватил, принялся экспериментировать и, изведясь себя и несколько кубов древесины, однажды получил желтоватый ком стекла. Разбив остывший материал, побежал к гончару, и вдвоем они опять возились днем и ночью, пока не сделали большое красивое необычное блюдо: на коричнево-красном глиняном ложе застыли желтые капли стекла. У гончара прорезался дар скульптора и понеслась! Стекло сплошь и нет, кувшины и чаши, горшки и тарелки, разный состав и температура, время обжига и крепости стекла. Вилли обратился к Шмидтам, они нашли ему немного разных добавок, и через пару лет мозаичная посуда стала брендом замка Вайсов. Анна опять только поражалась, как, оказывается, легко помочь талантливому человеку — дать идею, он сделает остальное! Ей пришлось серьезно поговорить с энтузиастом, чтобы он, прежде всего, выполнил заказ генерала на бутыли и ее — на банки для маринадов, а потом отдался новому промыслу со всей пролетарской ненавистью! Вилли внял, а следующей весной занял в Лесной свободный дом, перестроил под мастерскую, взял пару парней в помощники и мотался между замком и деревней, стремясь объять необъятное и впихнуть невпихуемое…Генерал посмеивался, но, видя результат, отправил сына на запад, в Рур, откуда Хенрик притащил обоз с углем-для развивающегося стекольного производства. Торф таскали по-тихоньку доверенные сельчане, сушили в замке и использовали исключительно для себя. Ну его, делиться!