Ну да, вам, жабам, виднее!
Когда расставляю посуду криво усмехающаяся Жанна несколько раз намеренно толкает меня в бок, так что успеваю поймать падающие тарелки лишь в самый последний момент. Представляю, что было бы, разбей я хоть один прибор! С трудом удерживаюсь от того, чтобы показать мерзавке язык. Жанна скалит свои кривые зубы, больно щипает меня за бок и уходит. В дверях бросает через плечо:
— Скажу маменьке, что ты ставишь грязную посуду.
И действительно, очень скоро на входе в зал появляется Матильда. Она мрачна, как грозовая туча и почему-то слегка напугана.
— Ты, змеюка подколодная, решила меня извести? — шипит мачеха и едва не тыкаясь носом в расставленную посуду идёт вдоль стола. Тарелки и бокалы блестят, но Матильде удаётся-таки отыскать крохотное тёмное пятнышко на одной из вилок. После этого мачеха с довольной улыбкой наматывает мои волосы на свой кулак и очень долго дёргает. Так долго, что от боли у меня начинает темнеть в глазах. Когда пытка заканчивается, я не могу удержаться на ногах и падаю на колени.
— Я тебя научу чистоплотности! — кричит Матильда и выплёвывает ругательства одно за другим. Такое ощущение, будто у неё изо рта прыгают омерзительные бородавчатые жабы. — Ты у меня будешь знать, что такое чистота и порядок, мерзавка! Всё делаешь для того, чтобы вывести меня из себя, да? А ну встала и как следует вытерла всю посуду! Ещё раз увижу грязь — шкуру с тебя спущу, ясно тебе, бездельница?
Молча поднимаюсь. Сквозь алую дымку перед глазами вижу Жанну и Анну, стоящих в дверях. Обе улыбаются, а Жанна показывает мне язык. Ненавижу всех троих. Ненависть настолько сильная, что красный туман в глазах становится почти непроницаемым. Я хочу, чтобы они умерли. Почему хорошие люди умирают, а эти твари продолжают топтать землю, изрыгая жаб из своих грязных ртов?
— Как она смотрит! — хихикает Анна. — Так бы и кинулась, да, дурында?
— Глаза опусти! — Матильда бьёт меня по затылку. — Приучай себя к хорошим манерам, иначе я за себя не отвечаю. Заботишься об этой мерзавке, думаешь о ней, а она зыркает своими гляделками, что тебе бешеный пёс.
К полудню всё готово и остаётся лишь выставить на стол горячие блюда. Только теперь Матильда благоволит объяснить причину сегодняшней суеты. Оказывается, нас должен посетить король. Не то, чтобы это был визит конкретно к нам, просто Его Величество едет в отремонтированный замок и посетит вдову своего верного лесничего по пути.
Всем велено надеть лучшую одежду и собраться во дворе. Виола в панике шепчет, что у неё ничего нет, кроме того, что на ней и я веду старушку к себе. У меня ещё осталась крохотная комнатка, в которой нет места для кровати, но зато имеется сундук с одеждой. Вещей мне оставили не так, чтобы много, но кое чем я ещё могу поделиться. Виола долго благодарит и ощупывая ткань котты шепчет, что ещё никогда не носила ничего подобного. В глазах старушки стоят слёзы. Ну что же, я рада, что хоть кому-то смогла помочь.
Сама надеваю лиф и юбку из бродклосса, чудо, как мне удалось спрятать это платье от цепкого взора Матильды и её дочерей. Это — папин подарок на мой последний день рождения и, как сказала папа, это красивое красное платье привезли из Британии. Цену он не сказал, но думаю, что она оказалась немалой. Рукава цепляю на заколки и приходится просить, чтобы Виола мне помогла.
— Ты — настоящая принцесса! — восторженно шепчет старушка, рассматривая меня. — Не то, что эти уродины, чтобы их черти всех забрали.
На голову надеваю серебряный обруч, украшенный разноцветным бисером. Достаю зеркало, которое прячу на дне сундука, под одеждой и рассматриваю себя. Действительно, неплохо и уж куда лучше, чем Жанна и Анна в своих дорогущих платьях, которые сидят на них, как обноски на огородных пугалах.
Когда с Виолой выходим во двор, там уже собрались все остальные. И я ощущаю, что взгляды собравшихся прикованы исключительно ко мне. Матильда долго смотрит, молчит и наливается темнотой, как чернеет грозовая туча перед тем, как закрыть небо. Потом мачеха переводит взгляд на своих дочерей, и я вижу, как она кусает губы.
Матильда произносит что-то неразборчивое, после чего подходит ко мне и срывает обруч с головы.
— Ты украла это у меня, — губы мачехи дрожат, как всегда, когда она находится в ярости. — Только приезд Его Величества сдерживает меня от того, чтобы как следует выпороть воровку.
— Я не крала, — гляжу ей прямо в глаза. Я не позволю обзывать себя воровкой. — Этот обруч подарил мне папа и все про это знают.
— Неважно, — Матильда несколько раз бьёт украшением о стену дома отчего обруч превращается в кусок изогнутого металла. — Ты не имеешь права носить такие вещи.