— Ты считаешь нас грязными свиньями? — шипит мачеха. — Грязными свиньями, которые заслуживают есть из немытого корыта? Так, гадина?
— Тарелка была чиста, — возражаю я.
— То есть ты хочешь сказать, что моя доченька соврала? Наговорила на несчастную Золушку, так, что ли?
Она замахивается, а я отступаю на шаг. Ещё немного и я не выдержу и брошусь на эту тварь.
Самое интересное, что ничего не предвещало беды. Весь день и вечер прошли спокойно. Матильда и её дочери играли в карты, причём Жанна всё время выигрывала и через некоторое время Анна обвинила её в том, что она жульничает. Матильда была в благодушном настроении, может быть из-за того, что непрерывно потягивала вино из большого вместительного бокала и просто следила за тем, как её детки шипят друг на друга.
Жанна и Анна окончательно разругались и перестали разговаривать, отвернувшись в разные стороны. В этот момент Матильда допила вино и приказала накрывать на стол. Об испорченном платье мачеха больше не вспоминала, как и об обещании купить новое. Впрочем, о чём это я? Кто вообще серьёзно относился к этим обещаниям? Учитывая то, что на мой день рождения, она не снизошла даже до словесного поздравления, не то, что какого-нибудь подарка.
Констанц приготовила жаркое, салат из перечной мяты, петрушки и лука и настоящий парижский бриошь. Обожаю, когда она его делает и повариха, подмигнув, показала пару штук, которые отложила специально для меня.
Но, если честно, все мои мысли были заняты предстоящей вечерней прогулкой к королевскому дворцу. Как и советовала Бер, я намеревалась прогуляться к тому месту, где встретила Карла и если повезёт вновь его встретить, то пообщаться с ним дольше, чем прошлый раз. Да и то, перемолвились буквально парой слов! От предвкушения, сладко посасывало под ложечкой и хотелось бросить всё и бежать со всех ног.
Наверное, поэтому я не обратила внимания на то, что Жанна и Анна за столом, как-то странно переглядываются. Когда они успели помириться — не знаю, но вот то, что они обожали объединяться для того, чтобы гадить мне, я знала хорошо. Это, пожалуй, было единственным, что могло помирить их, когда сестрички находились в ссоре.
— Маменька, — сказала Жанна, когда ужин подходил к завершению. — Как мне кажется, кто-то в этом доме не желает хорошо выполнять свои обязанности. Мало того, что эта замарашка, Золушка, не следит за чистотой собственной рожи, так она ещё имеет наглость подавать еду на грязных тарелках. Не уверена, что она их вообще моет.
— Да, да, — Анна оскалила свои лошадиные зубы в злобной ухмылке. — Я это тоже заметила. Думаю, кто-то заслуживает наказания.
Матильда обвела стол мутным взглядом, потом тяжело поглядела на меня и встала. Честно, я даже не поняла сначала, о чём они говорят: посуда была идеально чистой, когда я подавала блюда на сто, но сейчас доказать это было бы невозможно.
— Но, если тарелки были грязными, почему вы не сказали об этом перед едой? — спросила я и в тот же миг Матильда размахнулась и дала мне пощёчину такой силы, от которой я повалилась на пол.
В голове всё кружилось, а перед глазами порхали светлячки. Сквозь звон в ушах я слышала, как мерзко хихикают эти твари, Анна и Жанна.
— Ты — мерзкая грязная дрянь, — прошипела Матильда, — Мерзкая дрянь, которая заслуживает справедливого наказания.
Я поднялась на ноги, ощущая как мир вокруг пытается крутиться вокруг меня. Матильда, стоящая передо мной, двоилась, точно это я была пьяна, а не она. Но больше всего меня возмущала несправедливость обвинения: я едва не стёрла руки, пока вымывала тарелки и за это получила вот такую благодарность.
Уже второй раз за эти два дня я хотела убить этих трёх тварей. Хорошо им издеваться над той, за кого никто не заступится! Единственный мой заступник лежит в нашем семейном склепе. И он уже никогда не встанет и не скажет: не смейте её обижать. Нет, не скажет.
Будь оно всё проклято!
Отступаю ещё на шаг и невольно гляжу на стол. Туда, где лежит обеденный нож. Мачеха перехватывает взгляд и опускает руку, поднятую для удара.
— Ты что это удумала? — в её голосе звучит недоумение. — Я даю тебе приют, кормлю тебя и воспитываю, чтобы ты выросла достойным человеком, а ты собираешься поднять на меня руку? Неблагодарная тварь, ты хоть понимаешь, чем ты мне обязана?
— Вот этим, — я тру горящую щёку. — И ещё шрамами на спине.
— Это для твоего же блага, — мачеха складывает руки на груди. — Ты мне ещё спасибо скажешь, мерзкая Золушка!